Ведьма за миллион - Ирина Варавская
– Это же сам Федосий Выхштинский! – закричал парень. – Пойдем скорее, я хочу его послушать, пока мы здесь!
– Отлично, что может быть лучше дурацкой проповеди в праздники? – сонно проворчала девушка, позволяя утянуть себя вперед.
Неожиданно толпа расступилась настолько, что я сама увидела стоящего на перевернутой урне маленького человека в белой рясе. Руки воздеты к небесам, голова запрокинута назад. Ветер безжалостно раздувал его одежду, обнажая босые худые ноги, трепал седые волосы и длинную бороду. Несмотря на холод, лицо проповедника хранило отрешенное от всего мирского выражение. Чтобы не мешать дедушке собираться с мыслями, митингующие вели себя крайне почтительно, выражая претензии к миру исключительно шепотом и неприличными знаками. Наконец Федосий открыл глаза и обвел окружающих суровым отеческим взглядом. Народ окончательно притих и приготовился проникнуться святыми словесами.
– Дети мои! – Раздавшийся голос оказался неожиданно звучным и громким, хотя старец не прилагал никаких видимых усилий, чтобы перекрыть шум с другого конца площади. – Сегодня я не стану просить вас покаяться в прегрешениях ваших! Не стану просить принять ближнего своего, как самого себя, и, обняв его, прижать голову его к груди своей! Этого больше не будет!
Толпа ахнула, а я так и вовсе передумала идти дальше.
– Гляди, щас анекдоты травить начнет про Императора Дририя и Верховного Инквизитора, – хохотнули сзади. Я тоже сдавленно фыркнула, припомнив парочку самых сальных, но возмущенное женское шипение, призывающее к почтительному молчанию, подействовало и на меня.
– Почему, спросите вы? Я отвечу! Время проповедей прошло, настало время правды! Слушайте же, дети мои, и сокрушайтесь сердцами своими, ибо Свет уже оставил нас!!!
Узловатый палец проповедника указал в небо, которое в тот же момент угрожающее потемнело. Ледяной ветер со свистом пролетел над толпой, срывая шапки. Даже золотые лампочки на елке как-то подозрительно замигали, а потом взорвались у макушки и сыпанули вниз искрами. Апофеозом момента стал женский истерический вскрик.
Стало скучно. Можно подумать, кто-то здесь узнал что-то новое.
– Чувствуете? – Федосий повел хрящеватым носом. Из толпы тут же полетели согласные крики. – Чувствуете, чем пахнет? Этот мерзкий запах? Эту нестерпимую вонь? Вдохните ее и ужаснитесь!!!
Стоящие рядом усиленно заработали носами в надежде ощутить некие ужасные миазмы. Как по мне, так здесь действительно попахивало. Из ближайшего гремлинского бистро.
– Она уже здесь! Среди нас! Так смердят ее руки, покрытые кровью грешников! – Проповедник замолчал. Он поводил по толпе взглядом выносящего смертный приговор судьи.
– Кто же она, отче?! – крикнули оттуда. – О ком ты говоришь?!
Федосий выдержал эффектную театральную паузу.
– Я говорю о той, что уже давно среди вас! В ваших низменных помыслах, в ваших сердцах и душах! О той, что превращает вас в рабов! Оглянитесь вокруг себя и увидите ее! Вот же она! Вот, вот и вот! Оглянитесь! Она прячется среди нас и ждет своего часа!
Все вокруг неуверенно завертели головами, с подозрением глядя друг на друга. Никто не смеялся. Тишина звенела от напряжения. Не знаю, почему, но я удержаться не смогла. Как оказалось минутой позже, лучше было мне сразу отправиться на работу.
– Я слышал ее смех! – возопил старец. – Она рядом! Смеется над глупцами, души которых собирается поглотить!
– Вот она, отче! Это она смеялась!
Теперь уже я завертела головой. Пыталась разглядеть ту, которой сейчас крупно не повезет. И не сразу поняла, с чего бы это вокруг меня стало так малолюдно. Толпа раздалась… и тут наши глаза встретились.
Взгляд Федосия был ласковый и кроткий, но с таким очевидным подтекстом, что мне третий раз за день захотелось куда-нибудь провалиться. Кажется, так средневековые инквизиторы (не путать с инквизиторами Убежища!) смотрели на тех бедняжек, которым было суждено окончить дни в пламени костра.
Проповедник соскочил с импровизированного помоста и направился ко мне, на ходу поднимая обличающий перст. Остановился, когда отросший ноготь с ободком грязи почти коснулся моего лба. Зрачки у дедули были сильно расширены, то ли от общего возбуждения организма, то ли от кайфа. Впрочем, одно другому не помеха.
– Тьма среди нас!!! Близится царство ее!!!
– Да что вы? – Я только плотнее запахнулась в пальто и вздернула подбородок, при этом высматривая пути к возможному отступлению.
Народ побросал плакаты и переключился на новую забаву, обступая нас все плотнее. Против такого количества заинтересованных лиц мне было не выстоять. Я впервые пожалела, что поблизости нет полиции.
– А ты уверен, отче? Уж больно она мелкая для мирового зла!
Старик печально покачал головой.
– Днесь не счесть числа личинам ее! Укроется она и в ребенке малом неразумном, и в сосуде греховном, женщиной прозванном! Только праведное око узреть ее способно!
– А сейчас ты видишь ее, отче?!
Серые блестящие глаза проповедника встретились с моими. Лямка сумки медленно соскользнула с плеча, и я перехватила ее так, чтобы размахнуться и врезать первому, кто попытается рыпнуться в мою сторону. Если это будет дедушка, так тому и быть.
– Как есть вижу!!! Вот она!!! – Палец таки приложился к моему лбу. – Пришла за вашими душами! Собрать свою кровавую жатву!! Погубить этот мир!!!
Толпа взвыла, я внутренне подобралась, но тут поняла, что все вокруг изменилось. Я стою в холле агентства, и совсем рядом с тихим шелестом закрывается портал, а чьи-то пальцы до боли сжимают плечи. Все осталось позади, но сердце колотилось, как сумасшедшее. Я прямо-таки чувствовала, как по венам несется адреналин.
– Как любопытно, – тихо сказал дэ Аншэри. – А ведь вы полны сюрпризов.
От неожиданности я вскрикнула и выронила сумку, которую мне тут же вернули.
– Вы что, следите за мной?! – Голос прозвучал гораздо громче и визгливее, чем хотелось бы. Охрана посмотрела в нашу сторону.
– Нет, а должен? – спросил вампир, глядя на меня сверху вниз.
– Тогда что вы здесь забыли?!
– Из нас двоих задавать вопросы имею права только я, – напомнил он. – Прошло всего несколько часов, а нам с вами снова есть о чем поговорить.
– Я ничего не сделала.
– Разве? Я бы не назвал участие в несанкционированном митинге и подстрекание толпы к противоправным действиям ничем.
– Что?! – взвилась я. – Да меня там чуть не растерзали!
– Тогда скажите, почему это случилось? Почему именно вы приглянулись Федосию? – Инквизитор пристально смотрел на меня в ожидании ответа, но у меня его не было. Я почувствовала себя змеей под рогатиной, вынужденной извиваться и шипеть, чтобы спастись.
– Что с вами не так, Виринея? Почему ваши руки пахнут кровью грешников?
– Ничего подобного! – Я невольно спрятала ладони за спину, точно они были липкие от крови.
– Тогда почему вы их прячете?
– Да ничего я не прячу! – Я растопырила пальцы и сунула ему под нос. Их проигнорировали.
– С вашим маникюром все в порядке, а вот с вами, судя по всему, нет. И я не успокоюсь, пока не выясню что.
– Зря время
