Эл убивает слезами - Влад Райбер
Был у нас в школе один такой – Женя Цокоров… Бил кого послабее, наслаждался их страданиями, так и сиял от счастья, когда кто-то плакал. Скоро после окончания школы, я услышал, что он разбился на мотоцикле. Что я тогда подумал? «Туда ему и дорога!». И сейчас, годы спустя, ни капли сожаления о том, что с ним случилось…
Но эти истории про выдуманного друга уже набили оскомину. Я не откладывая нашёл детского психолога с хорошими отзывами. Лицо этого мужчины внушало доверие, и у него как раз было «окошко». Я отвёз к нему Макса и час сидел на диване у стойки администратора. Когда они закончили, психолог сказал, что мой сын адекватен и понимает, что его «друг» ненастоящий, просто выдумал себе того, кому может рассказывать обо всех переживаниях. Но надо поработать с мальчиком, ведь он не доверяет никому из взрослых, даже мне… Я попросил записать нас на следующую неделю.
Мы ехали домой и Макс не произнёс ни слова за всю поездку. Он полностью закрылся в себе. Меня это не волновало. Радостно было услышать, что мой сын в порядке, а остальное просто трудности взросления.
Однако, и я, и психолог поспешили с выводами. Ночью Макс выдал новый сюрприз. Я проснулся от какого-то шума, и увидел его в своей комнате, в шаге от кровати. Мой сын сложил руки за спиной. Его лицо было перекошено от напряжения и мне показалось, что он выглядит злобно… и нелепо, поскольку он был в одних трусах.
Зелёный циферблат электронных часов показывал половину четвёртого утра.
– Макс? Ты чего тут? – спросил я.
Он вздрогнул и ответил:
– Ничего.
Мне хотелось спать, а не требовать объяснений, и я попросил его уйти. Макс вышел, резко открыв и захлопнув дверь. На мгновенье, я увидел человека в нашей гостиной и сразу узнал его. Он был точь-в-точь, как описывал Макс: белый, лысый, огромные глаза навыкате и крохотные зрачки. Странный человек словно ждал моего сына за дверью. Я всё ещё находился между сном и реальностью, этим и объяснил страшное видение.
Утром, пока Макс не ушёл в школу, я захотел с ним поговорить. Как можно осторожнее и мягче, поскольку он выглядел ужасно подавленным.
– Мне просто не спалось, – пробурчал сын.
– Когда ты уходил, мне показалось, что я видел «твоего друга» вот прямо здесь, – признался я.
– Он больше не хочет, чтобы я о нём кому-то рассказывал, ему это не нравится, – Макс сжал кулаки. – Я зря тебе доверился. Теперь он злится, что ты разболтал о нём тому психологу!
Сын был так резок, что у меня не нашлось слов для ответа. Когда он ушёл, мне показалось, что я всё ещё не один в квартире. Со мной был кто-то ещё и он легко прятался от моего взгляда.
***
Больше ни один день не мог пройти спокойно. Обязательно случалось что-то пугающее. Причём с самого раннего утра.
Я услышал, что во дворе излишне часто маневрируют автомобили и посмотрел в окно. Там всё оцепили полицейские! На детской площадке обнаружили мёртвого мужчину. Он, неясно как, нанизал себя на штырь игровой конструкции в виде ракеты. Казалось, что сделать это невозможно – слишком высоко, слишком крутой конус. Но он висел, как сосиска на вилке. Штырь входил в грудь и торчал из спины, а стены ракеты окрасились кровавыми потёками. Тело пытались спустить вниз. Они торопились, пока не собралась толпа. И все так были заняты, что не обращали внимание на странного типа. Хотя он стоял близко к детской площадке. Человек в сером. Лысый, как бильярдный шар и глаза торчали из черепа. Он был настоящий!
Макс вышел из своей комнаты, и я сразу зашторил окно.
– Не ходи сегодня в школу!
– Я всё видел из своего окна, – мрачно ответил сын.
– Да что вообще творится? – прошептал я.
Мои слова не были адресованы Максу, но он ответил:
– Этот мужик всегда приходил на детскую площадку, если рядом не было других взрослых. Он смотрел на детей, а иногда, что-нибудь спрашивал… Например, как мы ложимся спать и целуют ли нас родители на ночь. Это была его любимая тема. А ещё он рассказывал всякие «недетские» вещи. Мы его ненавидели и боялись. Без него будет лучше.
– Ты ещё и об этом молчал… – сказал я.
– Взрослым ничего нельзя рассказывать, – ответил Макс, как в упрёк.
Он опять сжимал кулаки так, что они белели. Это стало его нервной привычкой.
– Это тоже твой друг сделал? – спросил я.
– Мы больше не друзья, – ответил Макс, тихо и сквозь зубы, а потом снова перешёл на привычный тон. – Я пойду в школу. Мне там спокойнее.
Он ушёл. Мы стали мало разговаривать с моим пацаном, и он не объяснял мне причины своей постоянной грусти.
***
Я проснулся от крика сына. Он вопил на всю комнату:
– Папа! Проснись! Папа! Скорее просыпайся!
Макс стоял над моей кроватью. Он сжимал рукоять самого тяжёлого и длинного ножа из нового кухонного набора. Острый кончик висел прямо над моим кадыком. Всё выглядело так, будто он собирался меня убить, но не хотел этого! Он стонал и плакал. Его слабая рука дрожала, Макс противился тому, что делал. И он предупредил меня! Я откатился к стенке, сполз с изножья кровати, забежал за спину Макса, и схватил его руку с ножом.
– Что ты делаешь? – я слегка его тряхнул. – Макс, отпусти нож!
– Я не могу! – взревел он. – Помоги мне разжать пальцы! Это не я… Это монстр! Он хочет, чтобы ты умер. Он мог и сам это сделать, но заставляет меня!
Я отгибал сыну пальцы и повторял:
– Всё хорошо. Успокойся!
– Он хочет, чтобы я тебя убил, папа! – у Макса текло из глаз и из носа. – Ты спал, а я приходил к тебе с ножом. Много раз! Я этого не хотел и не делал. А он становится сильнее! Я уже не могу сдерживаться! Помоги мне, папа!
Я забрал у него нож и пообещал, что сейчас мы во всём разберёмся. Хотелось убрать эту опасную штуку подальше. Я вышел и сразу отступил обратно, задёрнул дверь, что было сил. Страшный человек стоял там! Таращил глаза!
– Он мне не друг, он не лучше Олега или того мужика, – мой сын сидел на кровати и тряс коленом. – Ему плевать на справедливость. Он тоже получает удовольствие, когда другие страдают. Спаси меня от него, папа!
Я старался успокоить сердце. В моей руке всё ещё был нож. Я открыл окно и выбросил
