Негасимое пламя - Наталья Романова
– Убыль, прирост?
Нежить принялась беспокойно переглядываться. Лешак поскрёб в затылке, пожевал губами и наконец проговорил:
– Кто прежде был, вроде все на месте. Новые есть. Дюжины три.
Вот ведь чёрт, придётся-таки всерьёз поработать… Верховский устроил на пеньке коробку с пока ещё ничейными бирками, открыл блокнот на чистой странице и распорядился:
– Первые десять пусть сейчас остаются, остальные по десять экземпляров – завтра, послезавтра и послепослезавтра. Не толпиться, не бузить, чары не применять, иначе пущу в расход. Всё понятно?
Почти весь остаток дня ушёл на бюрократию. Переписать номер бирки в блокнот, обозначить вид счастливого обладателя и пару его отличительных черт, выслушать незамысловатую клятву и – самое главное – проследить, чтобы очередной ушлый клиент добросовестно напялил серебряную цепочку. Опасных тут никого нет; все, напротив, подозрительно покладистые и дружелюбные. Странное дело. Обычно не обходится без пары-тройки борцов за права и свободы.
– А тебя как звать, служивый? – поинтересовался очередной лесовик, лучившийся жутковатой древесной улыбкой.
– Ноготь, – буркнул Верховский себе под нос, не отвлекаясь от записей. В общении с неживыми подопечными старая кличка оказалась весьма удобной.
– Чудно́, – постановил лесовик. Он был долговязый и нескладный, то есть ещё более долговязый и нескладный, чем его собратья, и навскидку примерно вдвое их дурее. – А живёшь где?
– Пока тут – в деревне, крайний к лесу дом. Уеду через две недели.
– А что ж так? Не нравится у нас?
– Работа у меня.
Лесовик пропустил его ответ мимо замшелых ушей.
– Никому у нас не нравится, – с надрывом пожаловался он. – Только свыкнешься – уж всё, след простыл… Были времена, знаешь, тут народу жило – у-у-у! А нынче что? Одни и те же ходят, новых нету…
Верховский настороженно вскинул голову.
– Запомнил, что ли? – недоверчиво спросил он. – Местных?
– Так а что их запоминать? Сколько уж они тут…
Интересные дела! Это как же вышло, что столь ценный кадр без бирки тут слоняется? Когда в последний раз владимирский надзор чесался сюда съездить? Надо накатать Боровкову докладную, чтобы разобрался… И взять на заметку этого деятеля с хорошей памятью. Готовый резидент разведки, ей-богу. Верховский оглядел его повнимательнее. Стандартно похож на дерево, которому вздумалось прогуляться; от других лесовиков отличается разве что на редкость бестолковым выражением лица и характерными наростами лишайников на правом боку. Вот пусть и будет Лишай. В документацию это вносить, конечно, не стоит; бирки надо раздавать, а не клички.
Эта самая документация сожрала весь вечер и значительный кусок ночи. В комнатушке, которую отвёл постояльцу Щукин, разложить бумаги было негде, и Верховский перебрался вместе с макулатурой на кухню. Дед заявился разок понаблюдать за его мучениями, забрал свои кроссворды и потащился их гадать куда-то ещё. Оголодавший специалист службы надзора ограбил его на пару бутербродов и стакан воды. Хозяин не отказывался разделить с гостем припасы – в конце концов, за это ему Управа и платила, – однако возиться с кастрюльками уже не осталось сил. Около полуночи Верховский пересчитал оставшиеся бирки, отметил в журнале наблюдений сто четырнадцать единиц магического эквивалента у станции номер три и поплёлся спать.
И вот так теперь – две недели.
За неполных два дня он закончил с первой станцией. Следующая расположилась поглубже в лесу, в живописном окружении колючих ежевичных кустов, среди которых управские умельцы ухитрились обильно рассадить ясенец. Должно быть, на этом участке обитает какая-то аморфная дрянь. Разрыв землю в указанном месте, Верховский вытащил из футляра манок, тоже из спецсерии, и уже почти активировал, когда на глаза попалось предупреждение про сто пятьдесят единиц. Пришлось, чертыхаясь, лезть за измерителем.
Экран показал сто семьдесят восемь. Верховский недовольно встряхнул приборчик, не слишком надеясь, что это поможет. И не помогло: измеритель насчитал сто восемьдесят пять, потом сто шестьдесят четыре, потом сто семьдесят три. Дурь какая-то. Не может магический фон так истерично меняться… Или может? Не зря же тут везде рассовали это предупреждение. Время – почти полдень; наверное, дело в этом. Тащиться обратно в деревню не хочется, лучше перекантоваться здесь часик-другой… Верховский швырнул на землю рюкзак и уселся ждать.
Спустя полчаса прибор выдал сто пятьдесят девять. А что, интересно, будет, если наплевать на предупреждения и таки включить манок? Просто не сработает или вместо деликатного сигнала поджарит обладателей бирок? Вот уж великая была бы утрата. Верховский задумчиво покрутил в пальцах остроконечный кристаллик. Если он без крайней необходимости повредит местных лесных обитателей, начальство его как следует взгреет. Какого лешего с нежитью так цацкаются? Чем её меньше, тем лучше. Надзор должен тайну сообщества хранить, а он вместо этого со всякой дрянью нянчится, и по чьей милости?.. Взять бы за шкирку господ великих магов из отдела контроля да заставить зачистить пару областей. Заодно и выяснили бы, кто способен задницу от стула оторвать, а кто годится только прошения подписывать.
– Вы что тут делаете?
Верховский недовольно обернулся на голос. Его обладательница – невысокая молодая женщина в плотной водолазке и армейских штанах – маячила по другую сторону ежевичных зарослей и недовольно хмурила тёмные брови. Она не выглядела важной; можно было, пожалуй, и не вставать.
– Я из службы надзора, – сообщил Верховский и махнул в воздухе тёмно-синей корочкой с эмблемой московской Управы. – Причину вашего здесь пребывания поясните, пожалуйста.
Любительница лесных прогулок изменилась в лице: сперва бестолково удивилась, потом насторожилась – примерно так обычно и реагируют одарённые, столкнувшись
