Переходники и другие тревожные истории - Дарелл Швайцер
Он продолжал рассказывать. Несчастный случай с иллюстрациями он объяснил тем, что в тот день ещё не поднимал пенни и поэтому, так сказать, шёл неверным курсом. Но этот вечер может стать лучше. Возможно, придёт уйма заказов или деньги в наследство от давно забытого дядюшки, или весточка от бывшей девушки, или ещё что-то. Пенни предвещал это. Джо разработал целую систему, столь же тщательно продуманную, как руководство по астрологии и он был абсолютно серьёзен, когда разъяснял всё это на станции, пока мы ждали, а затем на поезде, до самой остановки.
В любое другое время это могло повеселить, но я размышлял о сроках сдачи и оптовиках, и о сцене, которую закатит моя тогдашняя жена Кэрол, когда я поздно вернусь домой и её особый экологический ужин остынет.
— Боже, Джо, — наконец сказал я. — У меня нет времени на эту галиматью.
Он повернулся ко мне с обидой на лице. — Это не галиматья, — тихо произнёс он.
Прежде чем я смог что-либо ответить, подошла его остановка, Джо поднялся и вышел.
После этого он становился всё чуднее и чуднее, но меня это не беспокоило, потому что Джо шёл нарасхват. Он выдавал обалденные вещи. Вскоре я вручил ему его же книгу «Корявые Колокольчики Святого Жаба» и, к тому времени, когда вышел третий выпуск и потекла прибыль от первого, я понял, что мы сотворили хит. Если Джо открыл тайну успеха, поднимая пенсы на улице, то, всё, что я мог сказать — флаг ему в руки.
Мне трудно припомнить любой эпизод в его жизни, где не было бы пенсов. Я хочу сказать, он находил их везде. Даже в тёмном переулке, во время, прости господи, обесточивания, он останавливался, наклонялся и произносил: — А, вот и мы!
Тем летом мы отправились на комикс-конвент в Бостоне. Мы оба ехали в одном такси от вокзала до отеля и, как и следовало ожидать, на полу прямо перед Джо лежал пенни. Джо поднёс его к окну, в лучшем стиле Харпо и, оставаясь верным этой роли, выхватил огромную лупу и принялся тщательно изучать монету.
— Что ты ожидаешь там найти, тайну веков? — поинтересовался я.
— Что-то вроде того, Джимбо.
Джо пользовался большой популярностью у фэнов. Он мог быть по-настоящему обаятельным, когда этого хотел. Но он ловил множество озадаченных взглядов, постоянно наклоняясь и подбирая пенни. Ходило множество шуток о том, насколько скудно я платил своим художникам, если им приходилось собирать мелочь на пропитание. А однажды, посреди коллективного обсуждения, все микрофоны отключились. Джо преспокойно открутил верхушку микрофона, встряхнул его и на стол выпал пенни. Джо одарил аудиторию своей фирменной усмешкой и раздался нервный смех, словно большинство людей не врубилось в шутку.
— На нём письмена судьбы, — сказал он им. — Тут говорится: «Вы найдёте свою истинную любовь и переспите с ней».
Это вызвало смех и, знаешь, это предсказание сбылось, по крайней мере отчасти. В аудитории оказалась фанатка, которая воспользовалась пунктиком Джо, чтобы завлечь его… буквально. Она выложила след из пенсов вверх по лестнице, по коридору и под дверь своей комнаты. Эта дверь была незаперта. И вот, в сухом остатке истории, так Джо Айзенберг в двадцать семь лет лишился невинности. Потому что это явили ему боги, как он сказал мне позже.
— Я рад, что поднял тот пенни, — сказал он.
Думаю, он прикрывался своей легкомысленностью, чтобы скрыть некоммуникабельность. И, где-то по пути, всё это резко перестало забавлять.
Он нашёл ещё, не знаю, сколько пенсов во время оставшейся части конвента и на обратном поезде. То, как он на них кидался, подсказало мне, что вся эта шутка зашла слишком далеко, превратившись в манию. Удивительно, что Джо не натыкался на людей. Он всегда смотрел на пол, в поисках пенсов.
— Смирррнааа! Хватит! — сказал я ему своим лучшим тоном Грэма Чепмена-британского офицера[32]. Это нужно прекращать. Это стало уже полной дуростью.
— Хотел бы я, чтобы так и было, Джимбо, — тихо произнёс он, затем отвернулся, уставившись в окно поезда.
Это произошло в начале ноября, когда одни поздним вечером Джо зашёл ко мне в офис со стопкой новых иллюстраций. Тогда дела у меня шли ужасно, несмотря на то, что все вещи Джо продавались лучше, чем всё остальное, что я предлагал. Середина семидесятых оказалась плохим временем для андеграунда. Секс и непристойность утратили большую часть своей новизны и Маразматичные Массы придирались к нам. Кальянные магазинчики закрывались, а с ними и большинство наших распространителей. Те книги, которые пять лет назад продавались тиражом по 75 тысяч экземпляров, хорошо, если теперь удавалось сбыть по 20 тысяч. И поэтому я жил в том обшарпанном офисе над магазином пластинок на Саут-Стрит. Моя пригородные апартаменты и жена Кэрол испарились в процессе затягивания пояса.
Я допоздна заработался с некоторыми документами и Джо знал, что я буду тут. У него был ключ и он просто вошёл. Я лишь чуть бросил взгляд.
Когда он шагнул в дверь, мой «Селектрик»[33] застопорился и начал отвратительно скрежетать.
Отчего-то Джо этого и ждал. Он бросил рисунки на стул и кинулся к моему столу, склонился над моим плечом, залез в мою пишущую машинку самым длинным пинцетом, который я когда-либо видел и вытащил — ты не поверишь — сияющий, новенький, треклятый пенни из потрохов пишущей машинки. Как только он это сделал, машинка вновь довольно зажужжала.
Снова сверкнула лупа. Я понял, что лучше подождать объяснений.
— Превосходно! — сказал он, тоном чуть ли не почтительного благоговения. — Узор завершён. Теперь у меня имеются все ответы.
Не сказав ни слова, он ушёл, не потрудившись даже обсудить рисунки. Но, как и говорил, я уже порядком привык к его, эээ, эксцентричности. Так что я просто встал и сам проглядел иллюстрации.
И я тут же забыл о тревогах, о том, насколько Джо стал странным и обо всём. Вещь была гениальной. Это первая из заключительных сцен комиксов о «Святом Жабе», где бородавчатый мудрец отправляется в паломничество, искать Смысл Жизни в Стране Перевёрнутых Чаш. Я громко рассмеялся. Это был прорыв, которые вознесёт Джо на один уровень с бессмертным Р. Крамбом[34] или даже на строчку повыше.
— Вау, — сказал я сам себе. — Мистер Самородок, уступите место.
Это была часть длинной очереди креативов со стороны Джо. После этого я
