Одаренный - Евгений Юллем
— Не то место для практиканта. Тем более обзорной практики.
— Боишься за утечку информации? — усмехнулся я. — Не доверяешь родному сыну?
— Дело не в доверии. Думаешь, почему лаборатория стоит на отшибе и вокруг нее большая зона отчуждения? Прорывные технологии тем и опасны, что могут прорвать там, где не ждешь.
— Ну это же не «Ядро», — сказал я, имея в виду папашину лабораторию экспериментальной физики. По слухам — опять же, все по слухам — там занимались всякой лучевой и прочей кварковой фигней. — Вот туда бы я точно не полез, хотя там и царство техноволхвов.
— Хоть на это ума хватает, — хмыкнул папа. — А то мне еще нужны от тебя дети. Почему в «Ядро» берут только имеющих детей, либо не могущих их иметь в принципе?
— В первый раз слышу, — хмыкнул я. — Персоналу не выдают свинцовые трусы с монограммой клана Апраксиных?
— Не паясничай. Выдают. И платят им так, что они себе могут с любой монограммой купить. Но туда бы я тебя точно не пустил под страхом смерти. Легкой, разумеется, а не медленной и мучительной от лучевой болезни в случае ошибки.
— Веселенькие дела, — покачал головой я.
— Ну а что ты хотел? — спросил он. — Вся наука требует жертв, в том числе и человеческих. Они знают, когда выбирают свой путь и профессию, что однажды их — или то, что от них останется — могут вынести ногами вперед, а их близкие никогда ни в чем не будут нуждаться в двух поколениях. Зато и отдача такая.
— Так как, пустишь меня на практику в «Древо»?
— Ладно. Только переоформи документы. «Древо» не указывай. Укажи местом стажировки «ЭлАп». Отчет о практике тебе составят стандартный, не вызывающий подозрений, как для обычного студента-практиканта.
— Опять секретность? — ухмыльнулся я.
— Представь себе, — сказал папа. — «Древо» не зря занимается тем, чем не занимается никто в Империи, да, пожалуй, и по шарику. Ну разве что немного — у Стругова, но там тоже все контролирую я. Просто о том, что творится в той лаборатории не должен знать никто. Так что для всех ты будешь якобы в «ЭлАпе».
— Чем же вы там занимаетесь?
— Со временем узнаешь. А пока я отдам необходимые распоряжения, в том числе и по допуску.
— Даже так? Мне? Не только члену клана, но и наследнику рода? Так не пустят?
— Не пустят. А если бы пустили — начальнику Службы Безопасности лаборатории и остальным — выговор с занесением на кладбище. Меры безопасности одни для всех, будь ты мой сын или уборщик в лаборатории. У них, кстати, допуск повыше твоего будет.
— Премного благодарен за оказанное доверие, — ухмыльнувшись, раскланялся я.
— Не паясничай, а иди переделывай документы, — сказал отец. — Пока я добрый и не передумал пускать тебя на особо режимный объект.
— Все, испаряюсь!
Глава 9
Ага, наконец-то! Входя в Школу я мельком увидел Донцова, поднимавшегося по лестнице в компании своих шакалят. Ну что же дождемся перерыва между парами, и пойдем творить правосудие.
Последний час пары я сидел, как на иголках, под недоуменными взглядами Васьки и Марии, и, как только прозвенел вынимающий душу звонок, вскочил на ноги, быстро собрал сумку и двинулся к выходу.
— Ты куда собрался? — поймал меня за рукав Васька.
— Донцов. Здесь. Сегодня, — односложно выдал я.
— Идешь бросать вызов?
— А как же иначе?
— Только не говори лишнего, — подошла к нам Мария. — Не дай ему повод вызвать тебя. И так тут по дуэльному кодексу оскорбление третьей степени, оскорбление действием. По которому оскорбленным считается тот, кто пострадал более тяжко, то есть он.
— Ну с его стороны я этого желания не вижу, — попытался я ускользнуть от своих спутников. — Да и не будет он меня задевать после устроенного.
— Ты про секунданта не забыл? — прищурился Васька.
— Как можно? — обиженно спросил я. — Ваша Светлость соизволит быть моим секундантом?
— Ага. Соизволю и еще как.
— Жаль, мне нельзя участвовать в вашем споре, — вздохнула Мария.
— Ой ли? — насмешливо спросил я. — Наслышаны, наслышаны…
— Вот злые языки, — чертыхнулась Мария. — Ну было, было…
— Оставить соперницу без нижнего белья — это шикарно, — хихикнул Васька.
— И тут переврали. Я же говорю, языки злые… Я полностью ее раздела. Порезав ее наряд на полоски. И нижнее белье было последней каплей, вишенкой на торте.
— Ух ты! Здорово! — загорелся Васька. — А запись есть? Должна же дуэль быть документирована!
— Ага, щаз. Так я тебе ее и дала. Нечего смотреть на голых теток в азарте. А то потом придется тебя на дуэль вызывать.
— Ну вот сразу так обломать…
— Ибо нефиг! — гордо сказала Мария. — Ладно, жду вас на инязе.
Она пошла к выходу, легонько покачивая великолепными бедрами.
— Ладно, пошли вызов бросать, — оторвал я Ваську от созерцания столь приятной картины.
— Какой дуэльный кодекс возьмешь? — спросил он.
— Дурасова, какой же еще.
— Не совсем, — покачал он головой. — Исключительная дуэль? Может и отказаться, и это не будет ущербом для чести.
— Ну если его это не устраивает, переведем в законную. Пистолеты, шпаги и сабли. Выпущу ему кишки наружу или открою третий глаз пулей сорокового калибра. В любом случае, вам с его секундантом составлять протокол встречи. Если категорически откажется, переводи в законную.
— Какое оружие предпочитаешь? Выбор за тобой?
— Пистолеты, конечно. Я не думаю, что Донцов — великий стрелок.
— Да, видел я, как ты с ними лихо управляешься, — хмыкнул Василий. — У него по сравнению с тобой шансов нет.
— Случайности могут быть любые, — пожал плечами я. — Или нос зачешется не вовремя, или птичка на траектории полета пули пролетит. Ладно, пойдем!
Мы нашли Донцова в компании третьекурсников перед кабинетом спецзаклинаний. Я надел на лицо маску холодного презрения и подошел к нему.
— Вы мерзавец, Ваше Сиятельство, и я прошу у вас удовлетворения! Извольте принять личный вызов!
Все разговоры в коридоре стихли. Третьекурсники уставились на меня как на говорящую обезьяну. Ох уж этот институтский снобизм!
— Я принимаю вызов, — кивнул Донцов. — Выбор оружия?
— Исключительная дуэль — серийники или законная — пистолеты.
Да я ему даже милость предложил — на законной могут быть и смертельные случаи, все от воли стрелка зависит. Хотя мне такое пятно на биографии и не нужно, но тут уж как карта ляжет.
— Я согласен на исключительную дуэль, — сказал граф. — Боюсь, законная запрещена и выжившему на ней грозит заключение в острог и кровная месть.
Это он мне, что ли,
