Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 - Михаил Северный

— Ты чё! Я первый был!

Бригадир смотрел на них и ухмылялся, забыв о пленнике, подвешенном сзади, который вдруг пришёл в движение. Ожил, задвигал осторожно запястьями, и, если бы хотя бы кто из насильников обернулся, то заметил бы, как синяя искра проскочила по верёвке, превращая узлы в нечто другое. А потом верёвка вдруг оборвалась, и дед мягко, совсем не соответствуя габаритам, спрыгнул на пол. Потянулся, разминая плечи, и покрутил запястьями в разные стороны. Потряс ими, всё ещё рискуя попасться, но насильники слишком увлеклись спором над телом жертвы и не видели, как дед протянул руку, пошарил на печи и достал ружьё.

Глава 2

Нападение

Час назад.

«Пять минут, пять минут это много или мало»

1

— Дедушка! Дедушка!

Иногда круглосуточная жизнь в четырех стенах вызывала у него ярость и приступы клаустрофобии. Иногда он ненавидел колодец из которого так сложно выйти. Но Снежку он никогда не обижал.

Эта девушка, эта «синяя звездочка» была тем, ради кого он жил последние годы. А она жила ради детей и зимних праздников, ради тех моментов когда наконец-то доставала из шкафа синий полушубок, синюю шапку и ослепительно белые сапожки, а потом начинала над ними «колдовать». Готовиться к выходу, так как умеют только женщины.

Дед улыбнулся в бороду и махнул рукой. Он готовил самовар и не любил когда мешают.

Вода уже была внутри, оставалось только начать растопку. Дед зашагал к печи, там около нее складировались купленные Снежкой брикеты древесного угля. Из магазина оно сейчас удобнее и быстрее, чем по лесу шастать, щепки собирать.

— Дедушка! — настаивала Снежка. — Дедуля! А какой месяц на дворе, я уже совсем запуталась.

Он бросил взгляд на перекидной календарь и пожал плечами:

— Ноябрь. Не видишь что ли?

Он аккуратно засыпал уголь в кувшин самовара и с помощью газовой горелки начал одну за другой поджигать березовые лучинки и аккуратно класть их туда же. Можно использовать осиновые, но березовые давали лучший жар, хотя природные материалы все равно были лучше магазинных.

— Так ведь ружье чистить пора.

Он обернулся и вздрогнул. Оружие в руках у женщины — это газ и спичка на близком расстоянии. Небезопасно. Но здесь она была права. Двустволку свою Дед любил и четыре раза в году чистил вазелином замки, витые пружины, продольно-скользящие затворы, оба ствола. Деревянные части он натирал льняным маслом. Оружие любит уход.

— Положи ружьё на печь. Стволом к стене желательно и коробку поставь там же, не прячь.

— Ого! Кто-то собрался на охоту.

Дед подумал о том сколько уже не выходил на поверхность и посмотрел на дверь. Она была приоткрыта, (кажется, Снежка мыла пол недавно), и виднелась круглая, тесная прихожая. Если встать в ней и посмотреть вверх, то можно увидеть небо, тучи, дождь, пролетающих птиц, а иногда детей с любопытством заглядывающих вниз. По назначению колодцем уже редко пользовались почему-то.

— Ну ладно, ладно. Не бурчи!

— Я не бурчу.

— Ты всегда бурчишь.

Она на цыпочках, мягко шагая и улыбаясь во весь рот, понесла ружье к печи. Невозможно не улыбнуться, когда эта девочка безобразничает. Хорошо, что его борода скрывает большинство улыбок. Он вернулся к своим обязанностям, а точнее к своему любимому самовару, который уже начинал понемногу пыхтеть, пуская дым вверх через трубу. Нужно вынести его за дверь, чтобы там дымил и не уморил их случайно.

— Дедушка?

— Что, внучка?

— Ты возьмешь меня с собой на охоту?

— Нет.

Она смотрела так жалобно, широко распахнув глазки, но он не реагировал. Охота — это для мужчин. В город он ее отпускал иногда, но на охоту предпочитал ходить сам.

— Ну пожалуйста. Я бы тоже хотела пострелять. Ну возьми хоть раз. Это же так интересно.

Дед осторожно схватил самовар за ручки и понес к двери. Тот пыхтел, шипел и бурчал совсем как живой. Не дождавшись ответа Снежка поджала губы и пошла на кухню за кружками, сахаром и зеленым чаем, который так любила. Хлопнула с силой дверью и Дед дрогнул, как трусливый заяц. Оглянулся через плечо и увидел только злую спину внучки, в кухонном проеме. Она тянулась на верхнюю полку за коробкой с печеньками. Поэтому он и не заметил упавший сверху конец веревочной лестницы, который повис почти не шатаясь в центре прихожей. А за ним второй. И еще один.

Низко наклонившись дедушка аккуратно поставил чайник и прикрыл дверь, так чтобы дым не валил в дом. Наконец-то выпрямился и поискал глазами посох. Тот стоял аккуратно прислоненный к живым обоям, которые заменяли им окно. Подарок от того, от кого не ожидаешь добрых поступков, однако вот они. Чтобы не скучно было длинными летними днями.

На фотообоях или на «картинке», как ее называла Снежка, шли через пургу двое. Он — высокий, бело-красный, она маленького роста держалась за его руку. Дед знал кого представлял художник и того, кто оживлял картину. Их знали многие.

— Собирай уже к столу! Ты сегодня копаешься, как пьяница в сугробе.

— А ну улицу выйдем? — Снежка уже тащила тарелку с печеньками, кружки и сахарницу элегантно балансируя всем этим.

— Не время, — как можно мягче сказал дед и подошел к столу. — Ты ведь знаешь, внучка. Не положено. Работа у нас такая. Секретная. Не должны нас до зимы видеть.

— Но ведь никто нас не узнает. Я сто раз выходила. И за пепси в магазин, и за тортиком — ты ведь так их любишь.

— А меня сразу узнают.

— Не узнают, — упрямо спорила она, — переоденем тебя и никто не узнает. Там знаешь сколько таких бородатых? Бомжами называются.

— Чего? — переспросил дед, это слово показалось обидным, а интуиция никогда его не подводила. Она проигнорировала вопрос и только глаза вверх подняла на секунду, как будто моля кого-то о чем-то.

— Никто ведь не проверяет уже давно. Мы не нужны никому.

— Ша! — вдруг гаркнул дед и ударил ладонью по столу да так что блюдца подпрыгнули, — Будет так как я сказал!

А потом по полу что-то застучало и больше ему было не до скандалов.

— Дедушка? — спросила Снежка, заглядывая за его спину, а он услышал шипение. Обернулся и увидел крутящийся на полу круглый предмет похожий на яйцо. Потом из-за входной двери полетело еще одно яйцо и