Записки нечаянного богача – 3 - Олег Дмитриев
Полёт прошёл штатно, о чём сообщил нам капитан, провожая лично у трапа. За четыре часа девчонки удивительным образом не стёрли языки под корень, щебетав, а парни — пальцы об экраны смартфонов. Я, признаться, оробел от обилия роскоши вокруг, поэтому прикрыл глаза и бессовестнейшим образом продрых всю дорогу на удобном диване, пропустив и чай, и игристое, и закуски, что, оказывается, пронесли мимо меня. Но, отдать должное, выдали Наде симпатичный пледик, которым она меня заботливо накрыла.
В моем босяцком понимании, за четыре часа от Москвы можно было доехать до Ярославля, Рязани, Тулы или Мурома. Долететь за это же время, как выяснилось, можно было в значительно более широкий перечень городов. В тот день, например, мы сели в аэропорту Херес-де-ла-Фронтера, тут же покорившем меня, во-первых, вкусным названием, а во-вторых, тем, что тут тоже никому ничего не надо было предъявлять. Лена Второва сразила Аню наповал, когда не снижая скорости переходила с русского на испанский, стрекоча что-то в ответ на вежливые, хотя и по-южному громкие вопросы работника аэропорта. Видимо, они были знакомы, потому что общались в стиле, далеком от сухого дипломатического. Жена Михаила Ивановича объяснила, что Раулито, пожалуй, уже больше их сотрудник, чем испанской таможни, поэтому и здесь со входами-выходами проблем не возникло. До Чипионы, города, расположившегося на самом, казалось, краешке Европы на берегу Атлантического океана, мы доехали меньше чем за час. И весь этот час я безуспешно пытался вспомнить, откуда знаю это название. И лишь увидев громадину местного маяка, вспомнил. Тот самый сон, что навалился, как шквал с моря — сбил с ног и закрутил, запутал. В котором покойный дед Вали Смирнова и не менее покойный отец Зинаиды Александровны Кузнецовой рассказывали мне историю золотого самолёта. В котором я видел, как Антон рванул с места, поскальзываясь на мшистых корнях, а вслед за ним гораздо ровнее и устойчивее, как локомотив по рельсам, мчался кабан чудовищных размеров. Тогда я, помню, здорово удивился. Сейчас же — деликатно говоря, был до крайности изумлён.
Дом вполне соответствовал сдержанной похвале-рекомендации хозяина: всё было на месте, и всё было по делу. И очень уютно, не то, что в представительском замке. Во взгляде Нади, скользившем по прибрежным улочкам, соседним домикам, яркой местной флоре и сдержанно-колониальной обстановке самого кардинальского жилища можно прочитать многое. Я прочитал: «нам надо такой же». И отметил в памяти узнать у Фёдора или Серёги, обо что мне может встать избушка в этом благостном местечке. Внутренний скептик посоветовал пришить себе пуговку на лоб — чтоб губу застёгивать, когда сильно раскатаю. Фаталист, махнув рукой, заявил: «а-а-а, не дороже денег!» и настороженно принюхался к доносившимся откуда-то сверху по улице запахам. Там явно готовили что-то вкусное, и наверняка — именно для него.
Два дня мы гуляли по округе, в основном пешком, но иногда брали стоящий возле дома минивэн, чтоб прокатиться по побережью. После всех заварух с южанами, я и на местных общительно-звонких чернявых поглядывал без энтузиазма, но в конце концов решил, что так и до паранойи недалеко, плюнув на всё и сделав вид, что успокоился. Очень помогли в этом картины моей семьи на фоне заката — когда солнце уползало за океан, окрашивая покидаемую землю в цвета, каких я сроду не видел. Надя в купальнике, Аня в плавках и Антон в шортах смотрелись просто космически. Тёплый воздух с океана, казалось, сдувал всю суету прошедших дней. Сидя на неостывшем пока песке, слушая местных неизвестных мне птиц, глядя на свет громадины-маяка, я чувствовал себя у Христа за пазухой. Сидя там, за пазухой, не было никакой охоты шевелиться.
На той самой открытой веранде, окружённой красно-оранжевыми и лиловыми цветами, ужинали третий день подряд. Готовкой в доме, где были летняя, открытая, и обычная кухни, жены решили не заморачиваться. Лена, кажется, вообще была, что называется, не по этим делам, а Надя, видимо, рискованно быстро поддавалась тлетворному влиянию буржуазии. Действительно, зачем шляться по магазинам и рынкам, готовить, убираться и мыть посуду, если это можно делегировать? В принципе, вполне здравая мысль. Если есть стабильный источник дохода, позволяющий оплачивать труд специально обученных людей без риска остаться с голым задом на обочине жизни. У меня, силами Серёги Ланевского, такой источник был.
Лорд, кстати, звонил два раза. В первый раз поведал, что они всей бандой-командой решительно обезглавили и оголили филиал, прекратив трудовые отношения с банком. С набором персонала всё шло по плану, как и с работой пока полностью загадочного для меня офиса. А ещё деликатно, в фантазийной форме, до боли напомнившей речи сенатора Кузнецова по громкой связи, рассказал, что какой-то ушлый папарацци случайно запечатлел встречу одного южного золотопромышленника с ещё одним, «вторым» господином. Снимки мгновенно облетели весь глобус, появившись на профильных бизнес-ресурсах. В этой связи почему-то упали акции золотых приисков, три из которых тут же, буквально на следующий день, прикупили какие-то немцы, через третьи, ясное дело, руки. Я вспомнил слова Второва, что правильное управленческое решение обязано давать профит сразу по нескольким фронтам, и его телефонный разговор с неизвестным Гюнтером. Мощный старик был вполне в своём репертуаре.
Второй раз Серёга снова начал со сводки со своих-наших финансовых фронтов, которую я теперь слушал гораздо внимательнее, потому что понимал уже значительно больше. А ещё рассказал про некоторые бизнесы, предположительно имеющие непосредственное отношение к Михаилу Ивановичу, и рекомендовал, если о том зайдет речь, не отказываться в них поучаствовать. А то, сказал, какой-то однобокий я получался инвестор. Недостаточно диверсифицированный. На этом словосочетании я отпустил вожжи внутреннего фаталиста, который, кроме того, что снова проголодался, так ещё и проявил на свою беду интерес к этой беседе. Слушая про ставки, индексы и доли он бледнел и отдувался. На словах про какие-то дивергенты, диклофенаки или деривативы, я не запомнил — вообще чуть лаять не начал. Упрёк
