С ведьмой в постели - Андрей Анатольевич Федин
Проводив стажерку взглядом, Света поправила бюстгальтер и с милой улыбкой акулы сказала:
— И с какой-такой школьницей спит наш Максик? Почему я об этом только сейчас узнаю? Ну, что за тайны от боевой подруги?!
Максим махнул рукой.
— Успокойся, нет никаких тайн. Во-первых, у меня с ней ничего, кроме общения по телефону, нет; и не было. Во-вторых, она уже не школьница — выпускной был месяц назад. Да и видела ты ее. Восьмого марта. Вспомни. Вон за тем столом сидела. Рыженькая такая.
— Макс ей мою розочку подарил, — добавила Марго. — Ты еще бурчала тогда, что он чужим девкам цветы раздает.
Морщинки у глаз Светы расправились.
— Та малолетка, что ли? Которая рыдала, как корова, и сопли в салат роняла? И что? Ты у нее телефончик стрельнул? Я правильно понимаю?
— Правильно.
— А с чего вдруг? Ты ж кроме Людки тогда и думать ни о ком не мог?! Понравилась?
— Не знаю. Как-то само получилось.
Света всплеснула руками.
— Вот всегда у вас, мужиков, само все получается! И что, позвонил?
— Ну, да. Поболтали пару минут ни о чем.
— А дальше?
— Потом она мне позвонила. С тех пор так и перезваниваемся время от времени.
— Почти каждый день, — сказала Марго.
— Не каждый, — сказал Максим. — Хотя, часто.
— И ты не переспал еще с ней? Ни разу за эти четыре месяца?
— Причем здесь переспал? Мы просто болтаем по телефону. И... ей всего-то восемнадцать!
— Да помню я ее! — сказала Света. — Не красотка, но вполне так... сойдет. Почему, Макс? Хранишь Людке верность? Или у тебя после нее проблемы с этой, как ее... потенцией? Слушай, Максик, может нам с девками тебе на проститутку скинуться? В целях, так сказать, реабилитации? Как думаешь, Марго?
— А сама реабилитировать его не хочешь?
— О чем ты говоришь? Я ради нашего Максимки что угодно бы сделала! Всю себя бы не пожалела! И душу, и тело бы молодое ему отдала. Так пристрелит же его мой "мистер полицай". Ты ж знаешь его: с твоим Сергуней в одном отделе служит. Тот еще, Шерлок Холмс. Моментом о нашей оздоровительной процедуре проведает! И пристрелит из табельного. И ладно бы меня. Так нет, меня он любит, сволочь такая. Максика и порешит, к гадалке не ходи. Где ж мы другого мускулистого и кареглазого красавца возьмем? Кем любоваться на фоне дорогих напитков будем?
— Страсти какие придумала! А проститутка сгодится? Ничем не наградит его?
— Не знаю, подруга, не знаю. Риск все же имеется.
— Не хотелось бы рисковать, — сказала Марго.
— Придумала! Анжела! Молодая. И с медицинской книжкой! Как раз на место Людки пришла. Вот и пусть заменяет ее во всем.
— Не на место Людки, — возразила Марго. — Та уже два месяца как от нас ушла. Анжела третья или четвертая, кого просматривают. Может и не возьмут еще.
— И что? Не замуж ведь зовем. Девке в радость будет: Максим у нас парень видный. На пару ночей-то и нужна.
— А почему я?! — раздался голосок. Стук каблуков Анжелы в этот раз никто не услышал.
— Тьфу, холера, перепугала. Подкрадывается тут. Я же велела тебе за моими столами присматривать! Чего пришла? — спросила Света.
— Так... это... седьмому столику еще пиво. Три штуки.
— Несчастье ты мое! Заказ пробила?
— У меня не получается. И это... мужчины с семнадцатого попросили хлеба принести. Они в свой разлили что-то.
— Отнесла?
— Так пробить же надо!
— Твою дивизию! — закатила Света глаза. — Пошли! Хватит ляськи-масяськи разводить!
2.
— В Глебовку сегодня не поедем. Мама сказала, что хоронить будем здесь, в райцентре. А в деревню съездим уже после похорон. Мама хотела похоронить уже завтра, но Витя сказал, что свидетельство о смерти сегодня получить не успеем. Будем торчать в этой дыре двое суток.
А бабушка знала, что умрет. Дядя Витя сказал, что когда больница выдала ее вещи, там была и одежда для похорон. Представляешь, она взяла ее с собой. Только мама этому не удивилась. Ее больше поразил сам факт того, что бабушка оказалась в больнице. По ее словам, та никогда не обращалась к врачам. Мама не смогла вспомнить ни одного случая. А тут вдруг сама позвонила в скорую. Как представлю, мурашки по коже. Вот так, вызываешь врачей и собираешь себе вещички на кладбище. С такими мыслями я сегодня не усну. Хорошо, что у нас трехместный номер; ночью буду в комнате не одна.
А мама в бабушкину деревню ехать не хочет. Если бы не Витя, то она бы туда вообще заезжать не стала. Как я поняла из их разговора, бабушку там не любили. Ну, любили, не любили — какая, блин, разница? И дядя Витя тоже так думает. Он говорит, что мы не такие уж богатые, что можем спокойно махнуть рукой на бабушкину недвижимость, пусть та и стоит копейки. Мне вот и просто интересно побывать в бабушкином доме. Мама никогда не привозила меня туда. Хоть сама иногда и ездила. Ведь всех же внуков отправляют летом в деревню. Меня — ни разу. Я так и не понимаю, почему.
И ведь не хочу я плакать. Бабушка у меня умерла. Горе. Но горя не чувствую. Я такая черствая, а, Максим? Да, я ее совсем не знала. Но ведь она — моя родная бабушка. А я, блин, думаю лишь о том, как справиться с духотой, жалею, что поблизости нет "Макдональдса", да еще трясусь от страха в этом темном номере, точно после вечернего сеанса, на котором смотрела ужастик. Представляешь? Плохая из меня внучка.
Ладно. Не буду больше тебя грузить. Знаю, что вечером ты не можешь надолго отвлекаться. У вас там обычно в это время еще полно народу. Прости, что заставляю тебя выслушивать свои жалобы. Я тебе завтра позвоню. Хорошо?
3.
Начало пятого на часах.
— Ало?
— Максим, я видела ее! Говорила с ней!
— С кем?
— С бабушкой! Со своей бабушкой!
— Постой. Погоди.
Максим потер глаза. Спросил:
— Это с той бабушкой, которая вчера умерла? Я правильно понял?
— Да. То есть, блин, нет — она выглядела гораздо младше, даже моложе мамы. Но
