Истинная для князя тьмы - Айза Блэк
Не сразу соображаю, что происходит. Хватка на моем горле ослабевает. Так что быстро сбрасываю волка с себя. Вскакиваю на ноги. Замираю перед картиной, которой не верят мои глаза. За всю свою жизнь ничего подобного не видела…
Он валяется на траве. Корчится в судорогах. Он на моих глазах иссыхает. Прекращается в дряхлого сморчка. Только что был здоровый волк, и вот передо мной только кожа да кости. Он уже не может кричать, голос пропал. Только тихий, жалобный хрип раздается.
Пространство вокруг нас окутано тьмой… Не ночной чернотой… нет… У нее иное происхождение… Увы, мне известен опутывающий бархатный холод этой тьмы…
С Остина осыпается кожа. Сейчас он напоминает трухлявое бревно. Уже виднеются белые кости, которые тут же чернеют. Я чувствую, как из него уходит жизнь, стремительно и в одночасье очень медленно, чтобы жертва прочувствовала каждую секунду своей агонии.
Волк тянет ко мне костлявые руки, с которых свисают обрывки высохшей кожи. Рот скелета искажает гримаса. Он просит помощи. Немая, пропитанная болью мольба. Осознание неизбежности.
Все заканчивается, Остин рассыпается. От волка осталась только пыль.
Тьма сгущается, превращается в тень, напоминающую человеческую фигуру. Глаза горят красным, притягивают взгляд. Мне нельзя смотреть в них!
Тень отвешивает мне старомодный поклон.
— Доброй ночи, Кэрол, — голос как мираж. Вроде бы слышишь его… и в то же время не покидает ощущение иллюзии.
— Доброй, — сжимаю руки в кулаки. Страх, теперь он меняет форму, ощутим физически, у него холодные и невесомые прикосновения.
— Вот и свиделись снова, — доброжелательный тон, что опутывает еще сильнее. И этот красный свет, искушение посмотреть в глаза набирает обороты, крепнет во мне.
— Не ожидала, такой скорой встречи? — голос все же дрогнул. Жуткая догадка пускает корни в моем сознании, а я все хочу себя убедить, что нет… это вовсе не то, о чем я думаю…
Надо бы поблагодарить за спасение. Если бы не он… то… после этого я бы уже никогда не оправилась. Только в данном случае мое спасение очень условно… Как и метод, которым он воспользовался. Не думаю, что желала Остину смерти, тем более такой жуткой. А с другой стороны, понимаю, что если бы тень не вмешалась, то его бы никто не остановил. Волк бы закончил начатую мерзость.
— Больше года прошло, — делает шаг ко мне, окутанный облаком тьмы. — Полагаю, я вовремя появился.
— У вас слишком кардинальные меры, Гаспар, — скольжу взглядом по темной фигуре в плаще, он приобретает все больше человеческих очертаний.
Только тьма не уходит, она пропитывает пространство, едва уловимым меховым касанием проходится по нервным окончаниям. Чувство умиротворения и страх неизбежности сплетаются в единый узор, опутывают тончайшими нитями бархатной тьмы.
— Я сегодня проявил небывалую гуманность, — легкая улыбка касается его губ.
Холодная вежливость. Безжалостная нежность. Смерть его подруга. И сегодня я узнала еще одну новую грань тьмы.
— Вы могли наказать его иным способом, не забирая жизнь, — глаза собеседника вспыхнули красным, еще ярче. Плохой знак. — Я, безусловно, благодарна вам за вмешательство, — пробую сгладить углы.
— Вам известны наши методы, — склоняет голову набок.
Ох, нет, Гаспар. Увы, не до конца. И меньше всего мне хочется и дальше с тобой контактировать и что-либо узнавать.
— С какой целью вы пришли? Ведь не только из-за него, — киваю на горстку пыли, что еще совсем недавно была Остином.
— Князь тьмы приглашает вас на личную аудиенцию, — еще один учтивый поклон.
— Зачем? — он озвучил, то, чего я так опасалась.
— Вы задолжали, Кэрол. У нашего покровительства есть цена, пора ее платить…
— Я платила, Гаспар, — в мыслях хаос. Пытаюсь сообразить, как выкрутиться.
— Полагаете? — усмехается. Голос вежливый, учтивый, а липкие щупальца страха сдавливают горло.
— Ни в коем случае, я не отказываюсь от клятв. Но… не лучше ли оставить все как есть. Меня вполне устраивало общение с вами, — улыбаюсь в ответ.
Сейчас я даже не лукавлю. За эти годы привыкла к Гаспару, к его неожиданным визитам, странным просьбам, нашла с ним общий язык. И искренне считаю, что в моем положении, он далеко не самое страшное зло. Хоть и втайне каждый раз надеялась, что каждый его визит станет последним. И тьма отпустит меня. Наивно, но иногда мечты помогают нам держаться на плаву.
— Князь хочет лично вас лицезреть.
Только не это! Монстр нагоняет страх на меня одним своим именем, а встретиться с ним лично — это один из оживших кошмаров. Здравый разум нашептывал мне, что рано или поздно подобное может произойти. Но я старалась об этом не думать, жить пока мне дают такую возможность. А вот теперь ощущаю вес неизбежности, она беспощадно придавливает меня к земле. И все попытки выбраться, еще сильнее толкают меня за черту.
Конечно, заключая сделку с тьмой, я понимала, что расплата последует. Но в тот момент, это меня не заботило. Он единственный мог помочь. А отчаяние толкает нас на отчаянные меры.
— Я ощущаю его присутствие в своей жизни. Он наблюдает, я нахожусь под контролем. Мне это известно, — делаю глубокий вдох, веду неравную борьбу с парализующим страхом. — Так, зачем это менять? Или что-то случилось?
— События меняют свое направление, — Гаспар делает (плавное —?) движение рукой, и черный туман окутывает меня бархатным покрывалом. — И вы прекрасно понимаете разницу между удаленным присутствием и личной встречей.
— И меня нет вариантов, да? — голос звучит как у заключенной, услышавшей смертный приговор.
— Это был ваш выбор, Кэрол, — разводит руки в стороны.
— Только не было условий, что моя жизнь будет настолько зависеть от него! Был разговор об услугах… а не… — плотину моей сдержанности прорывает, эмоции вырываются наружу.
— Я лишь гонец, принесший весть, — старомодный поклон, и сейчас я вижу в нем едва прикрытое издевательство. — Все свое недовольство вы можете озвучить князю лично.
— У меня нет возможности просто исчезнуть. Вы прекрасно знаете это. Мой брат начнет сразу же бить тревогу, если я пропаду, — хватаюсь за спасительную соломинку, такую жалкую, что она рассыпается у меня в руках.
— Скажете, что едете в путешествие. Изворотливость — одна из ваших отличительных черт, Кэрол.
— Спасибо, что научили меня так мастерски врать, — не удержалась от сарказма.
— Всегда, пожалуйста, — подмигивает мне. — У вас сутки на сборы…
В следующее мгновение он просто растворяется в воздухе. Только что был, и вот его уже нет. Только утробный ужас остался.
Смотрю на горстку пепла, которой был Остин. И понимаю, что моя жизнь точно так же рассыпается.
Я не могу им перечить. Не могу пойти против. Но
