Медный Аспид - Ксения Вавилова
Погода выдалась прескверная. Хмурое небо моросило мелким дождём, ветер превращал капли в иглы. Добраться до экипажа оказалось непросто. Чемоданы вырывало из рук, женские шляпки и шарфы тут же отправились в полёт. Даже в закрытой карете путники не чувствовали себя в безопасности. Коляску трясло на кочках, ветер и дождь штурмовали тонкие стены, бились в стекло. Вымокшие и растрёпанные, они кутались в заботливо подготовленные пледы в тщетных попытках согреться.
Вилла Бугенвиль, названная в честь цветов бугенвиллеи, коими был увит фасад дома, приняла их холодно. Хозяйка дома не соизволила выйти навстречу гостям. Пожилая, сморщенная, словно печёное яблоко, старуха стояла у входа, чуть приоткрыв дверь, ожидая, когда гости бегом преодолеют алею.
— Какого демона, почему кучер отказался везти нас к конюшне? — мокрый и продрогший, Дэймос не сумел сдержать раздражения.
Старуха что-то ответила, но за шумом ветра её не услышали.
— Конюшней давно никто не пользуется, и она завалена мусором, — продублировала её сестра Фиара. Волосы от дождя стали серыми, налипли на бледное лицо девушки, словно щупальца морского чудовища, придавая ей схожесть с покойницей.
В холодный, продуваемый сквозняками холл никто не спустился. Слуги, что должны были помочь с багажом, также не спешили появляться. Шаркая ногами, старуха неразборчиво предложила проводить гостей в выделенные комнаты. Но двигалась она до того медленно, что Дэймос предпочёл отослать её за горячим чаем, предварительно вызнав, куда заселить гостей.
Под ногами скрипели половицы. Где-то стучали плохо прикреплённые ставни. По пустым комнатам разносилась совсем не весёлая капель. В полутьме Дэймос с раздражением отметил выгоревшие обои, вытертые панели, грязные засаленные полы. Вовсе не в такой дом он планировал приехать.
Комнаты для гостей, к счастью, оказались вполне приличными, хотя он и заметил гримасу отвращения на лице девушки, когда та пощупала подушки. Добравшись до своих покоев, он разделил её негодование. Всё бельё оказалось сырым. К тому же в доме ощутимо пахло плесенью.
Чужой Талант прокатился по коже волной тепла. Гости не пожелали спать в сырости и немедленно нарушили закон, ограничивающий использование Таланта в личных целях. Дэймос поднял было руку, чтобы последовать их примеру, но, увидев омертвевший палец, остановился. Средний палец охватывало кольцо из потемневшего от времени серебра, в виде извивающихся змей.
Переодевшись в сухое и приведя волосы в порядок, он вышел в коридор и осмотрелся.
Тишина и упадок.
Постучав в комнату Фиара, объяснил, как попасть в малую гостиную, куда должны были подать чай, и отправился осматривать, во что превратилось его семейное гнездо.
Дом требовал ремонта. Осматривая старые обои, трещины в потолке, жёлтые разводы на штукатурке и ловя ладонью капающую с потолка воду, Дэймос пытался найти объяснение происходящему. Майра каждый год требовала увеличить содержание, обосновывая это необходимостью ремонта. Но, проходя через комнаты, он не мог найти ничего нового. Даже портьеры того же цвета и материи, что они покупали почти двадцать лет назад, когда только заселялись в дом.
В малой гостиной пришлось подождать, когда служанка отопрёт двойные двери. Через пыльные стеклянные вставки он рассматривал запущенную комнату со старой мебелью, части из которой, к слову, не хватало. Пропал секретер из дуба, ковры, картины и всё то, что должно придавать комнате уют.
— Мы не будем здесь пить чай, — глухим голосом произнёс он. — Проводите меня к хозяйке.
Старуха прошелестела ответ и, сгорбившись, пошаркала в другую сторону. Половина дома, занимаемая Майрой с дочерью, выглядела не столь убого. Здесь обновили мебель, словно в пику выбрав самые неприятные Дэймосу цвета. На выгоревших стенах выделялись тёмные квадраты, где раньше висели картины, их заменили полотнами поменьше и подешевле. Паркет покрасили, и эта краска уже успела местами вытереться.
В грязноватой гостиной сидела дама лет сорока, болезненно худая, с землистым цветом лица, изуродованным следами оспы. Тронутые сединой, некогда шикарные каштановые локоны стянуты в узел, украшены жемчугом. Вокруг губ засели глубокие морщины, худосочное тело затянуто в платье с рюшами и излишне глубоким декольте.
Несмотря на растопленный камин, комнату пронизывала неприятная, липкая сырость. Она притаилась в подозрительных тёмных пятнах у окон, тонких занавесках и неуловимом запахе, пропитавшем дом.
— Ах, милый, — повернувшись, пропела Майра, почти вернув голосу прежнюю звучность, — я так рада, что ты приехал.
— Дражайшая супруга, — холодно ответил он, игнорируя протянутую для поцелуя руку, — позволь поинтересоваться, что с домом?
— А что с домом? — набросив на себя маску глупышки, захлопала она ресницами.
— Вот именно, что с домом, милая моя? Куда делась самая богатая вилла на всём побережье Аклейма? Почему я приехал в развалины столетнего сарая?
Майра потупила взгляд, но то, что работает у двадцатилетней девицы, напрочь сломано у сорокалетней матроны. Не сдержав тяжёлого вздоха, Дэймос прошёлся по комнате.
— Я привёз врача для твоей дочери. Где мне его разместить?
Глаза Майры сохранили пленительный ореховый оттенок, что некогда ему так полюбился, но выражение испортилось. Дело даже не в морщинах, а в расчётливости, что поселилась под сенью длинных ресниц.
Подхватив серебряный колокольчик, Майра позвонила. Появилась старуха.
— Поппи, размести доктора в комнате рядом с Николеттой.
— Поппи?! — ахнул Дэймос. — Разорви меня Карест, что с тобой случилось?!
Подскочив к старухе, он взял тёплые мозолистые руки в свои, с недоверием вглядываясь в лицо старого друга.
— Возраст, мессир, — тихо прошамкала она беззубым ртом.
«Возраст, болезни и нужда», — прочитал он в стыдливо опущенных глазах.
— Я сам помогу гостям разместиться, — гладя мягкую, словно поспевшее тесто, руку, произнёс он. — Посидишь с нами на кухне?
— Гости? — голос Майры взлетел на несколько октав.
— Мистер Фиар и его сестра. Они получили медицинское образование. Ты писала, что местные врачи только и делают, что травят девочку лекарствами, потому я решил перестраховаться.
Женщина подозрительно сощурилась, поджав губы.
— Поппи, принеси мне капли, — резко приказала она.
Старушка качнулась в сторону серванта, но Дэймос не отпустил её рук, вынуждая остановиться.
— Ты в состоянии дотянуться до них самостоятельно, — хмуро заметил он. — В какой момент Поппи превратилась в прислугу?
— Не нужно, — успокаивающе погладила его по руке нянечка. — Я очень благодарна мадам за то, что она даёт мне работу…
— Работу? Я назначил тебе пенсию.
«Которая выплачивалась через Майру», — внезапно осознал он, и гнев, полыхнувший в глазах, заставил женщину попятиться, а старую нянечку, наоборот, придвинуться ближе.
— Идёмте, — потянула его к выходу Поппи. — Вы с дороги, должно быть, устали. Я сварю вам кофе.
— Поппи, ты не думала о переезде? — позволяя увлечь себя в
