Наваждение - Ник Алнек
– Он мой прадед или прапрадед. Я и сам путаюсь, поэтому зову его просто дед.
Тем временем старик повернулся, и Степан увидал худое лицо со впалыми щеками и глубокими бороздами морщин. Длинные седые волосы старика были заплетены в две тонкие косички.
Дед Василий медленно подошел к небольшой скатерти, расстеленной прямо на ковре и, усевшись около нее, сказал глухим и тусклым голосом:
– Миша, где ты ходишь? Нам пора ужинать.
– Хорошо, дед, – отозвался тот, – Я гостя встречал. Дай нам несколько минут.
И Михаил подтолкнул Степана к занавешенному дверному проему.
За занавесью оказалась еще одна комната. Она была больше первой и в ней стояла мебель: два стула, потертое кресло-кровать, шкаф и пара раскладных столов. На полу лежал надувной матрац, рядом с которым расположились несколько стопок книг и альбомов по искусству.
– Уютненько, – произнес Степан, рассматривая многочисленные картины с изображенными на них сценами из жизни народов Дальнего Востока.
Сняв с себя рюкзак, молодой человек бросил его на пол и поинтересовался:
– Ты рисовал?
– Да, – с гордостью ответил Миша. – Мои работы.
– Здорово, мне нравится. Мы с тобой обязательно о них поговорим.
Михаил покраснел, а Степан, сделав вид, что не заметил его смущения, спросил:
– Твой дед всю жизнь в поселке живет?
– Нет. Он в разных местах обитал. Последние лет пятнадцать жил в той артели, куда я хочу тебя сводить. Когда я сюда вернулся, то сразу перевез его в поселок. Ты не смотри, что он бодрится – сил у него не так много осталось. Ладно, пойдем ужинать.
Ужин, с точки зрения Степана, был довольно скромным: серый хлеб, отварная картошка, да жареная рыба. Дед Василий, уставившись блеклыми глазами в узоры ковра на стене, ел молча, тщательно пережевывая каждый кусок. Лишь когда Михаил принялся разливать по чашкам отвар из ягод, он попросил дать ему теплого молока с медом.
После ужина Степан сразу отправился спать. То ли от усталости, то ли от таежного воздуха, глаза молодого человека слипались. Миша уступил гостю матрац, застелив его чистой простыней, и, как только голова Степана опустилась на подушку, он тут же провалился в глубокий сон…
Проснулся Степан около полудня. С трудом разлепив глаза, он, прищурив их от яркого солнца, светившего в окно, уставился на Мишу – тот, сидя за столом, что-то рисовал на большом листе ватмана.
– А ты, оказывается, любитель поспать, – усмехнулся Михаил.
– Который час? – спросил Степан, через силу поднимаясь с матраца.
Не прекращая рисовать, Миша ответил:
– Скоро двенадцать.
– Ничего себе, – пробормотал Степан, натягивая джинсы. – Сколько я был в отключке?
– Около шестнадцати часов. Это все чистый воздух. Я когда сюда вернулся, недели три не мог проснуться. Двигался как сомнамбула.
Сунув ноги в кроссовки, Степан вышел во двор и, широко зевнув, рысцой побежал в туалет. Когда он вернулся в дом, Миша уже хозяйничал около печи.
– А где дед? – поинтересовался Степан, наблюдая за тем, как Миша заваривает чай.
– Пошел к кому-то в гости. Дед любит с соседями пообщаться.
Взяв в руки чайник, Михаил, прежде чем скрыться за занавесью, попросил:
– Прихвати сковороду с печи и неси в комнату.
Взяв сковороду, на которой аппетитно урчала яичница с колбасой, Степан, проглотив слюну, поспешил за Михаилом.
Уже сидя за столом и уплетая за обе щеки, молодой человек сказал:
– Не представляю, как вы зимой в туалет бегаете? Кабинка от дома на приличном расстоянии находится.
И тут Миша расхохотался. Немного успокоившись, он сказал:
– А я-то вчера решил, что ты туда ради экзотики побежал.
Степан чуть не поперхнулся:
– Ты хочешь сказать, что в доме есть нормальный туалет?
– Конечно. Я тебе еще вчера за ужином о нем говорил. Помнишь, в прихожей есть дверь ядовито-синего цвета? За ней отхожее место.
– Дверь помню, но то, что за ней туалет находится – не помню. Эта информация точно мимо меня прошла, поэтому я на улицу и бегал.
– Теперь, надеюсь, запомнишь?
– Запомню. Цветовая гамма у двери зачетная.
– Это все шаман. Он сказал, что именно этот цвет помешает злым духам проникнуть в дом через отхожее место.
– Не понял, – сказал Степан. – Каким духам?
– Разным. Мой дед в них очень верит. Когда я пристроил к дому помещение и устроил в нем санузел, он тут же позвал шамана. Тот мне весь мозг вынес. Сказал, что я обязан защитить дом от злых духов, которые могут проникнуть через канализацию.
– Серьезно?
– А ты как думаешь? Шаман походил здесь, песни попел, в бубен постучал и изрек, что дверь надо покрасить именно в этот жуткий цвет. Пришлось красить. Когда дед помрет, я ее перекрашу.
– И все-таки, какой злой дух может вылезти из канализации? – допивая чай, спросил Степан.
– Любой. Возьмем, к примеру, Мару. У кого-то она означает богиню зимы, у кого-то демона ночи. Буддисты вообще считают ее злым божеством зла и смерти, соблазнившим Будду Гаутаму видениями красивых женщин.
Степан достал из рюкзака планшет и, набрав в поисковике «Мара», забормотал себе под нос:
– Мара… Значение слова… Густой туман, дымка, наваждение… По Далю: видение, призрак, общеславянская богиня плодородия и жатвы. Еще так называют: сорт овса, семейство свинок-грызунов, реку в Иркутской области… Обалдеть можно.
Миша, потянувшись, спросил:
– Чем заняться хочешь?
– Ты собирался отвести меня в артель, к мастерам.
– Почитай уже второй час. Пока соберемся, пока дойдем, часа четыре-пять будет. Ночевать там негде. К ним рано утром идти надо. Вот завтра в шесть и двинем, чтобы до полуночи вернуться. А сегодня походим по поселку, с людьми поболтаем. Я тебя с Егором познакомлю.
– А кто он?
– Человек. Тебе мало?
– Я не это имел в виду…
Егор оказался невысоким мужичком крепкого телосложения. Пока он с кем-то разговаривал, Михаил, пристроившись на изогнутой лавке, закурил. Степан, усевшись рядом, спросил:
– А мне обязательно надо с этим Егором знакомиться?
– Да как тебе сказать, – затягиваясь, ответил Михаил. – Можешь и не знакомиться, только, как ты о местных писать собираешься, если лично с ними не беседовал? А Егор здесь главный.
– Глава поселка?
– Нет. Глава поселка у нас другой – Тимофей Ильич, но все вопросы решает Егор.
– Интересно у вас здесь все устроено.
– Ничего интересного. Мы давно предлагали Егору возглавить поселение, но он ни в какую. Говорит, ему это не нужно.
– Конечно, – усмехнулся Степан. – Не являясь главой поселка, он не несет никакой ответственности. Хорошо пристроился.
– Зря ты так. Егор по натуре мужик деловой, знающий. Если кому-то надо что-то решить, идут только к нему.
– Надо же… Он местный?
– Нет. Появился лет пять назад. Покрутился, походил, построил дом.
– Семья у него есть?
– И жена, и дети. Правда, живут в другом месте. В городе.
– Что так?
Михаил пожал плечами:
– Не знаю.
– Может, он разведен? – продолжал допытываться Степан.
– Все может быть, – снова глубоко затягиваясь, произнес Михаил. – А ты не допускаешь мысли, что его семье в городе жить удобнее, чем в тайге? Он к ним часто ездит.
– Допустим. А кто он по профессии?
– Понятия не имею. Я его диплом не проверял. Он когда сюда приехал, довольно
