Профсоюзная, 90 - Ирина Ростова
– Нет, «Памятники» вроде растащили.
– А нет ли, мон шер, хотя бы подшивок старых журналов «Докладов»? У них, понимаешь ли, есть небольшая кислинка замшелости, как от несбывшегося.
– По-моему, ты доел все журналы еще в прошлом марте.
– А что же есть, мон шер, что нам осталось?
– Вот, есть «Плоскоклеточный рак», будешь?
– Что же поделать, буду. Хоть он и не мечта. Это из поздних книг?
– Да, кто-то выбросил при переезде.
– Совсем не деликатес, – посетовал демон и закусил еще какой-то книжкой по локальной дендрологии. – А были времена, скажи же, мон шер! Знание, бурление, огромные тиражи! И как мне было дурно от цензуры.
– Теперь-то ее нет.
– Только вот и книг нет вместе с нею, – демон задумался и затих, переваривая последние скормленные ему книги и знания. – Шел бы ты, мон шер, к заднему входу.
– А что я там не видел?
– Лезут-с к нам, – так же меланхолично сказал демон и затих.
Дух артефакта, ни слова больше не говоря, дематериализовался до основы и тут же ощутил обещанное: заднюю дверь в самом деле пытались вскрыть. В целом, да что там пытаться особенно: замок от честных людей, на честном слове. Он быстро щелкнул, но дверь, конечно, заело, так что нежданному визитеру пришлось попыхтеть, расталкивая разбухшее дерево. Стоял он очень удачно, кстати, – так, чтобы не попадать на одинокую камеру с этой стороны, словно все заранее знал и изучил. Возможно, он даже знал, где что тут искать. Может, тут где-то был клад? Но нет, сам артефакт не был в курсе – и, значит, все клады, даже если они были, давно найдены. Давно откопаны. Что же может быть нужно тут постороннему? Остатки техники, может быть, или архивы документов? Договоры какие-нибудь? Где они там, в 334-м? Однако это не так уж важно, на самом деле, не так уж нужно знать.
Визитер прикрыл за собой дверь, оставляя за ней идущий третий день буран, но пропуская внутрь ощутимый ток холодного воздуха, огляделся, уверенно прошел до лестницы и начал подниматься наверх, явно точно зная свою цель и ее расположение. Поднявшись на третий этаж, он пошел по коридору, проверяя номера кабинетов. «323», «324», зашагал уверенней, прошел номер 301, вышел на площадку противоположной лестницы, пересек ее и, мельком глянув на номера кабинетов, резко затормозил.
Номера снова были «323», следующий – «324», словно половина здания куда-то пропала. Подумал, повернулся назад – последним номером в только что пройденном коридоре все еще был «301».
Вернулся снова вперед. «323».
Помотал головой, выругался себе под нос, пошел назад: «301», «302»… «322», «323».
Лестничная площадка, коридор… и номер «301».
– Какой еще триста первый, – пробормотал он. – Триста тридцать четыре где?..
– Вы, молодой человек, потерялись? – интеллигентно, с совсем небольшим пришамкиванием, спросил кто-то сзади него.
Визитер повернулся и уставился на кого-то серого, в легкомысленной розовой блузке с розочками, сером пиджаке с заплатами на рукавах, в джинсах и домашних тапочках с загнутыми мысками, с немного гнилыми мохнатыми ушами и густыми волосами под носом, из которых выступали длинные зубы и острый подбородок.
– А подскажите, где тут кабинет триста тридцать четыре? – от неожиданности храбро спросил незваный гость.
– Он в секции коридора, закрытой на обслуживание, – любезно ответил местный житель. – Вы можете, конечно же, обратиться с жалобой к дежурным, если вам сообщили неправильное время визита.
– А дежурный… это будете вы? – от встречающего, как смог различить гость уже через несколько секунд, попахивало гнилью, разложением и подвалом, несмотря на царящий вокруг холод.
– Я, конечно же, готов принять вашу жалобу и должным образом зафиксировать! У меня даже есть особый диплом коммуникатора с людьми. И я не ел человечины уже шестьсот шестьдесят семь дней, что является рекордом для моего вида.
Это могло быть шуткой. Программой-розыгрышем. Это могло быть гримом. И спецэффектами. Но в темнеющем, пустом здании на отшибе, где были целые катакомбы внизу, где можно спрятать кого и что угодно, проверять совсем не хотелось.
– Вы знаете, я, наверное, лучше пойду.
– Позвольте предложить вам горячий напиток? – донеслось уже ему в спину, но визитер предпочел быть невежливым и не останавливаться.
– Ну вот. Но я же старался, – сказал местный житель. – Даже оделся по-человечески, – он вздохнул и аккуратно закрыл стеклянные двери входа на этаж с обеих сторон лестничной площадки, чтобы ветер поменьше гулял.
Ускоряющийся топот по лестнице меж тем сменился скрипом половиц, хорошо слышимым в тишине здания, туда-сюда, снова туда, словно кто-то метался по первому этажу, пытаясь найти выход.
– Молодой человек, – послышался голос охранника. – А что это вы тут делаете? А пройдемте-ка на выход, молодой человек.
– Извините. Спасибо. Извините. Заблудился. А что за дежурные такие у вас там на этажах?
– Какие дежурные? Нет никаких дежурных, я вас и сам прекрасно выпровожу
Вечерело, и снег даже не думал переставать падать, потихоньку засыпая тонкую цепочку следов, оставленную курьером совсем недавно от запертой уже опять калитки до дверей здания. Курьер приносил пиццу, заказанную на небольшой «штраф», ловко изъятый из карманов незадачливого визитера, пока тот пребывал в недоумении.
На парапете балкона над главным входом, свесив наружу ноги, сидели большой человек в красивой бежевой кофте с крокодильчиком, мертвый редактор Алефтина Ниловна и гуль Петр. Они ели (или делали вид, что едят, в случае Алефтины) пиццу с разными сырами прямо из коробки, и оттуда поднимался легкий пар.
– Думаешь, они вернутся? Люди, в смысле, – спросила Алефтина.
– У демона спроси, пусть предскажет.
– Отнесу ему буклет от пиццы, – согласилась Алефтина Ниловна. – А ты сам что думаешь?
– Сдается мне, коллеги, что никому это все уже не нужно, – глубокомысленно сказал гуль Петр, покачивая тапком на ноге. Тапок вместе с остальной его одеждой был найден в оставленных съезжающими редакциями вещах.
– Мы? Здание? Знание? Книги?
– Все это.
– Не говорите глупостей. Конечно, вернутся, – проворчал дух артефакта, откусывая большой кусок пиццы. – Это все очень нужное. Ценное. Просто нужно, чтобы мир двинулся немного в другую сторону. Надо просто немного подождать и никуда не торопиться.
