Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 1
Восстановление же – вещь крайне тонкая и порой не лишённая приятности, но хрупкая и вместе с тем серьёзная, важная и ответственная. Иной в столь непростой момент жизни предаётся безудержным возлияниям, упиваясь зельем безмерно, жадно и одержимо. А кто-то начинает с многократно усиленным усердием заниматься любимым делом, зачастую никчёмным и бесполезным, но необходимым и нравящимся лично ему, опасаясь не успеть завершить его до следующей неизбежной неприятности. Одни путешествуют, другие занимаются опасным или редким видом спорта. Я же люблю в этом деле разнообразие. Порой и сам не ведаю, чего могу возжелать.
Всё зависит от настроения, которое, в свою очередь, зависит от обстоятельств. А эти самые обстоятельства я всю жизнь и пытаюсь приручить. Хоть и не так часто, как хотелось бы, но иногда получается. Можно сказать, что приручение идёт с переменным успехом. И не очень понятным остаётся лишь одно: кто кого приручает – я обстоятельства или они меня!
Возвращаясь к способам восстановления, могу порекомендовать один чудодейственный метод – поход в лес по грибы. Главное условие и одновременно залог успеха – уходить подальше от населённых пунктов и продуктов их разложения, которые называются последствиями жизнедеятельности. Дёшево и сердито!
Эта история начиналась в ничем не примечательный, пасмурный, дождливый день. Ничто не предвещало тех необыкновенных и удивительных событий, которые вскоре начали происходить со мной и происходят до сих пор. Правда, много позже мне стало казаться, что было у меня робко проклёвывающееся предчувствие, на которое я не обратил должного внимания, а отмахнулся, как от назойливой мухи. Стоило прислушаться к этому и вовремя разгадать, и тогда всё могло быть совершенно иначе.
Человеку свойственно приписывать как себе, так и другим мистические, волшебные и пророческие способности. Многие кудесники очень любят это делать задним числом, когда что-либо уже свершилось, а особенно что-то страшное или трагичное. Причём они, великие потомственные знахари в седьмом с половиной колене, похоже, сами в это свято начинают верить. Да, самовнушение – штука непростая! Приукрасят, понапридумывают, нагло приврут где нужно, уверят себя для пущей убедительности, и вперёд! Имел я удовольствие лично слышать множество откровенно абсурдных рассказов, поведанных мне самым доверительным тоном. Таинственно, с придыханием, трясущимися губами и неподдельной дрожью в голосе, а коли всё это сказано в подобающей обстановке и при определённом настрое – эффект бывает поразительным! Даже верующих в здравый смысл мороз пробирает по коже. Прямо театральное действо!
Ради справедливости надо отметить, что были среди этих историй и заслуживающие внимания. Некоторые самые удачные былины я даже додумывал и приукрашивал в силу своих скромных способностей, приберегая их до поры до времени, дабы не ударить лицом в грязь и достойно ответить эдакому пламенному любителю научно-популярной фантастики с потусторонним уклоном. Ввести его в глубокий транс удивительно правдивым рассказом, поглядеть, как он таращит в мистическом экстазе глаза и бухается в спасительный обморок. Спасительный потому, что я всё равно на этом бы не успокоился и непременно рассказал ему ещё парочку подобных душещипательных историй. И тогда – страна грёз или жёлтый дом с основательно подмоченной репутацией. Одно из двух! Иного выхода нет, это и ежу понятно.
Итак, вернёмся к нашему ненастному деньку, когда я, вырвавшись наконец из города, отправился на дачу к родителям с целью уединения и обследования местных дремучих лесов на предмет любимых грибов. Это теперь мне очень нравится собирать грибы, но так было далеко не всегда. В далёком и радостном детстве я любил их только есть и весьма тяготился лесными походами. Со временем, а главное, с помощью родителей, выражающейся в настойчивом навязывании и принуждении, я страстно полюбил и сам процесс сбора. Да так полюбил, что теперь и за уши не оттащишь!
Идёшь себе по лесу, радуешься тишине и покою, думаешь о своём, никому не мешаешь, и тебе никто не мешает. Красота, да и только, кто понимает! А остановишься вдруг, прислушаешься, приглядишься – и тут же начинаешь различать целое множество разнообразных звуков и удивительных картин.
Лес – могучий единый организм, живущий полной, настоящей жизнью, скрытой от постороннего глаза, словно защитным куполом, кронами деревьев, где царят свои вечные и верные правила. А ты будто попал в иной мир, коренным образом отличающийся от привычного своей гармоничностью, размеренностью и глубоким смыслом, где ничего не происходит без толку, всё идёт своим чередом, из всего извлекается наибольшая польза. В любое время года он великолепен. В лесу всё совершенно, нет ничего лишнего. Так обстоят дела до тех пор, пока в это великолепие не вламывается самое глупое и вредоносное на свете существо – человек прямоходящий, пустоголовый, кругом гадящий.
Накрапывал мелкий дождик. Стоило слегка коснуться какой-нибудь ветки, как на тебя с отяжелевшей листвы обрушивался не очень-то приятный и довольно прохладный душ. Дождик то усиливался, и тогда приходилось искать густое ветвистое дерево, чтобы укрыться и не вымокнуть до нитки, а то и вовсе прекращался. Солнце, изредка выглядывавшее до этого, теперь совершенно скрылось за низко нависшими свинцовыми облаками.
Грибов было немного, но всё же были, поэтому возвращаться домой пока не хотелось. Видимо, я ещё недополучил своей порции лесного счастья. Дождь мерно постукивал по листве. Ощущался целый букет ароматов: приятно пахло хвоей и прелыми листьями, мхом и грибами, лесными цветами и травой и ещё непонятно чем. Всё в совокупности создавало неповторимый лесной дух. Этот дух жадно впитывается телом, каждой его порой, каждой клеточкой. Организм насыщается им, словно терзаемое жаждой, измученное животное, пьющее кристально чистую воду из ручья, тем самым очищаясь и исцеляясь.
Воздух вокруг необычайно прозрачен и свеж. Тихо и уютно, невольно и в душе воцаряются покой и умиротворение. Все неприятности и невзгоды отходят на задний план. Это ещё одна из причин моей любви к подобным прогулкам, во время которых набираешься моральных и физических сил.
Шёл я вдоль довольно большого оврага и, за неимением грибов, наслаждался запахами и видом мокрых деревьев, шевелящих ветками-руками, будто смывая накопившуюся за жаркие деньки пыль, чтобы засверкать, переливаясь, обновлённой листвой. Вскоре погода испортилась настолько, что неплохо было бы где-нибудь укрыться. Лес был дремучим, но подходящего раскидистого дерева с густой листвой поблизости, к моему глубочайшему сожалению, не нашлось. Зато край оврага таким замечательным образом нависал, образуя козырёк, что грех было не воспользоваться этим укрытием, которое заботливая природа любезно предоставляла измученным непогодой путникам вроде меня, словно извиняясь за доставленные неудобства.
Я с благодарностью принял извинения и спустился в овраг, встав под навес из переплетённых корней и дёрна. Становилось прохладно и зябко, изо рта шёл лёгкий парок.
С раннего детства я люблю непогоду, естественно, когда сам надёжно укрыт от неё. Во время дождя или снега на меня находит спокойствие, хорошо думается, появляется чувство защищённости и свободы.
Отдыхая и покуривая, я раздумывал: а не достать ли из рюкзака термос с чаем и бутерброды, чтобы стало совсем хорошо? Над головой причудливыми узорами свисали мочалкообразные хитросплетения корней, словно сотканные из толстенных нитей и канатов кружева. Видно было, что с течением времени овраг продолжал осыпаться и, следовательно, постепенно, но неудержимо расширяться. Об этом факте говорили свежие следы множественных обвалов почвы.
В одном месте я заметил что-то похожее на небольшую нору, в которой вполне могла жить-поживать лисица или даже средних размеров волк. Но никаких следов животных вокруг видно не было. Я машинально постукивал палкой по краям норы, представляя, что сейчас оттуда кто-нибудь как выскочит, как выпрыгнет, и пойдут клочки по закоулочкам! Края дыры довольно легко осыпались. Она делалась постепенно всё больше и больше, увеличившись настолько, что я при желании мог протиснуться в образовавшееся тёмное отверстие. «Ну, – думаю, – вот и славно. Если дождь усилится, то расширю её ещё немного, залезу и буду здесь жить!» Шутки шутками, а дождик и не собирался заканчиваться, небо ещё сильнее обложило и затянуло низкими тучами.
Вот и капать начинает с краёв козырька и с корней, накаркал! «Мало радости тут мокнуть», – подумал я, начав целенаправленно расширять лаз, ковыряя и обстукивая его края походной увесистой палочкой. Земля в том месте была рассыпчатая: лесной перегной с небольшими примесями глины и песка. Осыпалась она крупными комьями, легко поддаваясь моим усилиям. Поэтому в считаные секунды я расширил проход настолько, что лишь слегка нагнувшись, мог свободно протиснуться внутрь открывшейся передо мной пещерки, что и не преминул сделать. Наклона вниз образовавшийся лаз практически не имел, зато дальше немного расширялся, образуя подобие галереи с полукруглыми земляными сводами. Специфически пахло сырым подземельем. Хоть коридор и был довольно просторен, но приди мне в голову мысль посмотреть, что на другом его конце, – пришлось бы двигаться на четвереньках. А подобный способ передвижения меня не очень воодушевлял.
