Андрей Васильев - Отдел 15-К
– Да – немного удивился Колька – Я Нифонтов.
– Вот и прекрасно – с довольным видом сказал мужчина – А я, собственно, ваш новый непосредственный начальник, Олег Георгиевич Ровнин.
Колька было собрался отдать честь и представиться, как положено, но Ровнин замахал руками, приговаривая –
– Вы эти условности бросьте, у нас тут все просто, без особых чинов, по-домашнему, если можно так сказать. Но при этом, конечно, субординация соблюдается, поскольку порядок быть должен. Пойдемте-ка в дом, холодно нынче, а к вечеру, поди, еще и буран начнется.
Олег Георгиевич открыл дверь и шагнул за порог, поманив за собой Кольку. Тот пошел вслед за ним, размышляя о том, как это так – без чинов, но с субординацией, и откуда, собственно, этот Ровнин знал, когда Колька придет, поскольку конкретного времени ему не назначили, а сказали просто – явиться в течение дня.
Особняк встретил Кольку теплом и запахом дома, это было как в детстве – ты еще не проснулся, а мама уже печет оладьи, и этот запах проникает в твой сон, делая его еще более приятным. Также пахло в этом домике временем, эдакой смесью ароматов старых книг и вековой древесины. Смесь запахов на секунду Кольку сбила с панталыка, да так, что он аж зажмурился, при этом непроизвольно улыбнувшись. Открыв глаза, Колька увидел, что Ровнин смотрит на него, при этом тоже улыбаясь.
– Ну что, дом вас принял, это очень хорошо – непонятно сказал он – Коли так, то пошли в мой кабинет, Николай Андреевич, пообщаемся о том, что вам предстоит делать, да и вообще о разных всякостях.
– Можно просто Коля – выдавил из себя Колька, немного ошарашенный происходящим.
– Хорошо – кивнул Олег Георгиевич – Так конечно куда как проще.
Колька вслед за Ровниным прошел по узенькому темному коридору, поднялся по такой же узенькой лестнице на второй этаж, сказав «здрасьте» попавшейся по дороге черноглазой девушке с короткой и тугой косой и каким-то бумагами в руках, которая оценивающе на него взглянула, а после показала язык, и, наконец, оказался на втором этаже, где было всего три кабинета да маленькая площадка около лестницы.
Ровнин проследовал в центральный кабинет, махнув приглашающе Кольке. Войдя в кабинет, он снял пальто, повесив его на вешалку, стоящую в углу и посоветовал молодому человеку сделать то же самое.
– Чаю? – спросил он, расположившись в старом и массивном кресле, стоящем у такого же монументального стола, и предложив Кольке присесть на стул, находящийся с другой стороны.
– Да нет – отказался Колька, хотя, если по чести, чаю ему хотелось просто отчаянно. Но как-то неудобно вот так, сразу.
Ровнин иронично улыбнулся и сказал невпопад –
– Ну, потом, так потом.
Он откинулся на спинку кресла, сплел пальцы рук в некий купол, повертел большими пальцами и уставился на Николая. Тот занервничал и заерзал на стуле, ему было не очень комфортно.
– Ну-с, Николай, давайте так – наконец сказал Олег Георгиевич – Я, наверное, мог бы походить вокруг да около, позадавать наводящие вопросы, поговорить намеками – но не люблю я этого делать. Я расскажу вам все как оно есть на самом деле, тем более что все, что вы узнаете – это не тайна, и по чести никому особо и не интересно, ну если только в виде сплетен. Кому надо – все о нас знают, а кому не надо… Тому и не надо. Как вам такой подход к делу?
– Я – за – Колька не врал, ему смерть как хотелось понять – куда же он попал?
– Ну и славно. Только, Коля, давайте сразу так – я говорю, вы слушаете, а вопросы потом зададите, если захотите. Идет?
Колька кивнул и Ровнин начал рассказывать ему о том месте, в которое его занесло. Чем дальше, тем больше Колька понимал, что если это и бред – то капитальный, но при этом в устах Ровнина все выглядело настолько материальным, что под конец парень уже не понимал, что к чему.
Уж неизвестно кто Кольке на судьбу ворожил, но этот человек был с большой фантазией. Поскольку попал наш свежеиспеченный выпускник не просто в какой-то мифический отдел при ГСУ, а в место, которое было предметом слухов, передаваемых шепотом, а то и просто считавшееся забавной побасенкой, в которую и верить не стоит.
Корни отдела уходили в дремучее прошлое, не в пещеры кроманьонцев, конечно, но полных три с лишним века существования он насчитывал. Основал его Якоб Виллимович Брюс, он пробил подписание указа, дающего сотрудникам сего отдела определенные полномочия в части «колдовства и ведьмовства искоренения, а также иных природе божеской противных исчадий истребления» у Петра Алексеевича, определил ему место жительства – неподалеку от своей башни, коя почиталась суеверными москвичами нехорошим местом и пустил в свободное плавание. Шли годы, не стало и Петра Алексеевича, который даже пару раз заглядывал в отдел (тогда еще «Приказ») еще до того, как он съехал в город на болотах, и Брюса, небезосновательно называемого «чертознаем», и правители российские вовсю кружились в череде переворотов, да так, что им стало совершенно уж не до маленького Приказа, который продолжал себе работать, и делать то дело, для которого и был создан. Но, надо отметить, что если правители российские про него и забыли, то их верные слуги все-таки помнили, поскольку жалование платили работникам исправно, да и при реформах не забывали. В 1801 году граф Кочубей, по просьбе графа Строганова превратил Приказ в «Е. И. В. канцелярию по делам тайным и инфернальным», и ввел ее в состав министерства внутренних дел, откуда она больше и не выходила, лишь время от времени меняла названия да департаменты, к которым была приписана. В 1834 году попала в ведение Департамента духовных дел, после была передана под контроль особой канцелярии, после… В общем, приписывали будущий отдел 15-К то туда, то сюда, что, впрочем, никак не сказывалось на качестве его работы – сотрудники знай делали свое дело, квартируя все там же, на Сухаревке.
После революции отдел как раз и стал отделом, войдя в 1922 году в аппарат НКВД, а потом и МГБ, относительно благополучно пережил все чистки и репрессии тридцатых годов, наверное, потому что никто, кроме самого высокого руководства, особо и не понимал, чем там люди занимаются. По крайней мере Ежов, Берия, а после и Аббакумов никак отделу не вредили, Николай Иванович даже помог, отогнав от него любопытного до всего такого Бухарина. Хотя, конечно, без потерь в лихие тридцатые и сороковые годы не обошлось – сначала был расстрелян покровитель отдела Глеб Бокий[1] со своими людьми, а после война проредила его состав через мелкое сито.
Но отдел жил, приходили новые сотрудники и занимали место ушедших.
В новейшее же время отдел вошел в состав Главного следственного управления, хотя, кто это решил – власть, или кто другой, Колька так и не понял, а уточнять не осмелился. Главное, он вроде как смекнул, чем отдел занимается, хотя так и не смог осознать это до конца, что своевременно заметил Ровнин.
– Коля, чем быстрее вы поверите в то, что мы делаем, тем проще нам будет общаться – благожелательно сказал Олег Георгиевич – Заверяю вас – дело обстоит именно так, как я вам рассказал. Мы на самом деле расследуем происшествия, связанные с иррациональной стороной жизни, проще говоря, преступления совершаемые с помощью магии, колдовства или же нечеловеческими сущностями.
Колька сидел на стуле как пришибленный. Нет, он видел разные там сериалы, да и книжки разные читал, про Светлых и Темных, про магов на улицах городов и все такое, но вот чтобы самому с этим столкнуться…
– Давайте так, Николай – Ровнин прищурился – Все вы поняли, и уже поверили в то, что услышали, я это вижу. Вам просто надо для себя решить – интересно вам это или нет, пугает вас это или же занимает, вот и все.
Колька посидел еще минуту и сказал, как отрезал –
– Интересно. Только я про это ничего не знаю, не интересовался подобным никогда.
– Не беда – мягко ответил ему Ровнин – Все такими приходят. А в ответе вашем я и не сомневался, вас дом принял.
– Это как? – не понял Колька.
– Если бы вы ему не по душе пришлись, вас бы дверью ударило при входе или бы вы с лестницы скатились. Да и не попадают к нам случайно, механизм отбора мне неизвестен, но поверьте мне на слово. Да вот, кстати, и еще одно подтверждение.
Дверь в кабинет скрипнула и в него вошел… Вошло маленькое мохнатое существо, несущее в лапках поднос с расписным чайником, двумя стаканами в подстаканниках, блюдечком с нарезанным лимоном и всем, что к чаю прилагается – конфетами, сахаром и прочим подобным. Размером оно было Кольке по колено, ну, может, чуть выше, и как оно тащило поднос размером с себя, было непонятно.
– Это Аникушка, наш домовой – пояснил Ровнин – Плохому человеку, не нашему по духу, он бы сроду не показался, уж поверьте.
