Путь стража - Маркус Кас
Это меня убедило в его таланте лжеца. Звучало честно, если бы я не знал, где мы находимся. Думать о том, что точно такой же бастион построили и правда в какой-то глуши, я отказывался.
Но про болота не соврал.
— Ну ладно, — легко согласился я. — И что дальше? Я виновен, один, сознался. Что с остальными?
Одно дело выбираться отсюда одному, а другое ещё и вытаскивать целую толпу. Страж меня порадовал:
— Невиновных мы не трогаем. Все уже отправлены по домам. Назовем это так, с подпиской о неразглашении.
Не понравилась мне его гадкая ухмылочка. Подпортила она хорошую новость. Тем более если вспомнить слова Лазаря о стирании памяти.
— Хорошо. А что со мной? Когда там этот ваш суд совета? Что за совет вообще?
— Совет стражей, — уважительно произнес он. — Высшая инстанция этого мира. Пятеро старейших стражей, которые и будут тебя судить. Советую тебе проявить всю почтительность, на которую ты способен.
— И насколько они старые? — мне действительно стало интересно.
— Достаточно, чтобы принять верное решение о твоей судьбе. Верховный страж же застал ещё войну богов.
Что-то многовато долгожителей. Неужели он тоже кормился от сердца владыки? Тогда беспристрастного суда я не получу…
— А как…
— Всё, хватит вопросов. Это уже тебе не поможет. Не скрывай ты свой дар, узнал бы всё, что нужно. И стал бы достойным стражем. Суд состоится на рассвете.
В смысле стал бы? Предчувствие очередного звездеца охватило меня и закрутило в тошнотворном водовороте.
— Что будет на этом суде? Мне разве не положен адвокат? Ему же нужно время ознакомиться с делом.
— Боги, как же ты меня утомил, — страж потер переносицу. — Ты признался, мы нашли доказательства на твоей территории. Ты предстанешь перед советом и пройдешь последнюю проверку, которая докажет твою вину. Тебе дадут последнее слово, а затем казнят.
Что? Что, мать их за ногу?
— В смысле казнят?
— Ну тут есть разные варианты, это решит совет.
— Да я не про способ спрашиваю! С какого меня казнят вообще?
— Нарушение завесы между мирами одно из самых тяжких преступлений. Наряду со сговором с демонами, использованием запретной магии и сокрытием нулевой одаренности. Люди, совершившие такое преступление, подлежат уничтожению во избежание рецидива.
Ну почти флеш-рояль собрал, везунчик. Наверняка на магической лоботомии обнаружится, что я почти все их законы нарушил. Но вот не припомню я такого в имперском уголовном кодексе. Предупреждать нужно!
— А суд то тогда нахрена? — я совершенно ошалел от такого заявления.
— Ну не можем мы казнить тебя без суда, — страж посмотрел поверх меня и крикнул: — Уводите!
Дверь за моей спиной открылась, а я так и сидел на стуле, таращась на мужика. Вот и поговорили. Меня подхватили под руки, подняли и потащили наружу, не дожидаясь моей реакции.
Я смотрел на свои ботинки, скребущие по полу и поднимающие с него пыль. И очень сильно думал. Ну и как мне сбежать из закрытого бастиона неприступной крепости, охраняемой этими психопатами?
Глава 8
До камеры меня тащить не пришлось. Достаточно изображать шок для наблюдающих. Я дернулся через несколько шагов по коридору и меня поставили на ноги. Но печальное лицо я сохранил, чтобы они не подумали что я задумал плохое.
А задумывал я много нехорошего.
Видал я бюрократический бардак в самых худших его проявлениях, но вот такое… Если от имперских порядков сохранилась возможность «забыть» про человека в заточении или, как мне пообещали, попросту казнить, по сути, без суда и следствия, то дела мои не очень.
Но никак это не укладывалось в современный, с виду, мир.
Мне было понятно, что я нарушил главный запрет, на небогоугодную магию. Взять бы призыв моей мохнатой хранительницы. В печати призыва вестников пусть и были незнакомые мне элементы, но о её незаконности можно было бы поспорить…
В общем-то сами виноваты, что скрывали правду и тем более последствия нарушения завесы. Рано или поздно не я, так кто-нибудь другой такой же везучий, доэкспериментировались бы.
Короче говоря, выглядело это всё… Притянутым за уши.
Вернувшись в камеру, я размялся, походив и попрыгав по просторному помещению. Ещё раз попробовал оторвать скудную мебель от пола, просто чтобы разогреть кровь. Физическая нагрузка всегда помогала голове лучше соображать.
Решение у меня было одно. Бежать отсюда подальше. Идти на верную казнь я не собирался. Пойти к наставнику, цесаревичу, да хоть Воронецкому тому же. Не нравилась мне категоричность стражей, не вязалось это с тем, что я о них слышал. Пусть и немного узнал про этих загадочных служителях.
Через пару часов замки на двери лязгнули.
Я уж обрадовался, что мне принесут последний ужин. Жрать хотелось неимоверно.
Но на пороге стоял мой недавний собеседник. Он цепко оглядел камеру и остановил взгляд на мне. Странный взгляд, словно пытался просканировать мою башку на наличие в ней новых преступных мыслей. Его холодные голубые глаза как бы говорили — хотел бы я тебе доверять, но не уверен, что могу.
— Да принесите ему матрац! — он повернулся, глядя на невидимого мне охранника, и зашел внутрь. — Бардак. Приношу извинения за неудобства.
— Ничего, переживу. Благо переживать недолго осталось, всего-то одну ночь, — печаль сыграть мне не удалось, так что я включил режим отчаянного сарказма.
— Тем не менее это не означает, что с вами должны обращаться подобным образом, — очень убедительно посочувствовал он.
Меня перемена в его поведении и возврат к вежливости в виде обращения на «вы» немного удивили. Так себя ведут, когда что-то хотят.
— Благодарю, — всё-таки ответил я учтивостью.
— Илья… Позволите мне обращаться к вам по имени? — он дождался моего кивка. — Прекрасно. Я не представился, замотался. Сами понимаете, такое беспрецедентное явление. Меня зовут Тимофей, я старший страж первой ступени, — на мой непонимающий взгляд он пояснил: — Это значит, что я один из немногих, кто вправе принимать сложные решения. Помимо совета стражей, естественно.
Важная шишка, понятно. И что же от меня хочет такой большой человек? Дошло до меня ещё до того, как он продолжил. Ну конечно! Как я сразу то не догадался… Меня выбил из равновесия близящийся апокалипсис.
— И ещё это значит, что я могу вам помочь. Это будет непросто сделать, учитывая серьезность обвинений, но я понимаю, почему так случилось.
Ёбушки-воробушки, да он меня вербует самым наглым и жестким образом! Всё это представление с быстрой казнью, тяжестью преступления и прочее, сделано лишь для одного. Чтобы дожать, прийти в нужный момент и стать
