Елена Литвиненко - Кукла советника
Сборник легенд Льетта перевалил за три четверти. Хитрый Тим знал, на какой крючок меня ловить, – драконы! Водные, воздушные, земляные создания эльвов, я влюбилась в истории о них. Прекрасные, разумные, свободные… Олицетворение мудрости, благородства и силы, преданности и величия души, они дарили своим Всадникам бессмертие и вечную молодость.
…последнего дракона убили некроманты Оазисов четыреста лет назад.
На этой фразе я разревелась. Сначала не поверила, ведь как оно бывает в сказках? Героя убили, а он – бац! – и выжил. И оказывается, что он не погиб, а если и погиб, то не он. Бегло просмотрела несколько страниц, историй, глав. Поняла, что это – все. Действительно все, что написано о крылатых зверях. Слезы сами брызнули из глаз. Так горько я не плакала с тех пор, как поняла, что отец не вернется. Так я потеряла еще даже не успевшую оформиться в слова мечту – стать Всадницей.
Тим не позволил рефлексировать слишком долго.
– Заканчиваешь книгу? Хорошо-о-о… Ну-ка, прочти вслух эту страницу.
– Всю? – вытерла я рукавом мокрые глаза.
– Всю.
– …Молодец, – потрепал меня брат по затылку, когда я закончила. – С завтрашнего дня два часа в день на каллиграфию, два на математику и час на лизарийский.
– А читать когда?! – чуть не свалилась с подоконника я. – Ты же выходной обещал, когда я закончу книгу!
– Так я и не отказываюсь, – с хрустом потянулся Тим. – У тебя же есть свободное время – вот и читай. Только из библиотеки книгу не выноси. Она дорогая, испортишь – не расплатимся. А пока собирайся, пойдем на лошадях покатаемся.
– Я. Тебя. Ненавижу!
– Ты меня любишь, – засмеялся Тимар.
Глава 16
А ведь и правда, люблю. Вот так, исподволь, незаметно, этот рыжий, вредный, колкий, слишком рано повзрослевший мальчишка стал для меня самым близким человеком. Самым родным. Братом. Я уже давно не засыпала, не обняв его перед сном, а по утрам находила на сундуке с одеждой припрятанный гостинец – марципаны, мелкие монеты, игрушки. Тим каждый раз отнекивался – не я, мол, и точка. А сам прямо светился, когда я прыгала ему на шею с благодарностями. Лисичкой называл. А как он задвинул меня за спину, пряча от Йарры! Глупо, конечно, он бы ничего не смог ему противопоставить. Но сама готовность меня защитить!
А еще он был очень умным. Тим легко переходил с нашего языка на лизарийский, меотский, тирошийский и рау, знал как минимум два десятка островных наречий – это я подсмотрела, когда новых рабов привезли. Вел счета, а, судя по тому, как тихо ругался, подбивая баланс, прежний управляющий воровал. По-божески, но тем не менее. Там усохло, здесь вытекло, что-то испортилось, а служанки вообще как мухи… В результате получилась приличная цифра.
– Не понимаю, почему его не поймали на воровстве? Сибилл же менталист! Может, он был в доле? – Змееглазого я терпеть не могла.
– Старый чистоплюй? – фыркнул Тимар. – Нет, если бы суммы были хотя бы в полтысячи золотых, то да, а за такие гроши наш маг напрягаться не станет.
– Гроши, – проворчала я. – На эти гроши можно безбедно жить где-нибудь на Закатных островах. Может, амулет?
– Частично защищающий от считывания? Никогда о них не слышал. Но спрошу.
Дорога петляла среди невысоких, заросших люцерной холмов. Где-то далеко мычали коровы, совсем рядом, за поворотом, шумела река. На ее берегу заканчивались наши ежевечерние скачки.
Мы привязали лошадей у березы, оставив достаточно веревки, чтобы кони могли попастись, и спустились к воде.
– Смотри, – показал Тим на загоревшуюся в сумеречном небе звезду, – это Кьярра. А вон там, чуть левее, Дануб. Он всегда показывает на север.
Откинув голову назад, я рассматривала небо, еще горящее золотом над западными горами. Высокие перистые облака будто пришпилены к сиренево-розовому куполу, а мелкие тусклые пока звезды похожи на цветки венечника.
– Плавать будешь? – спросил Тимар, снимая сапоги.
– Буду, – улыбнулась я, стягивая жилет. Запасные бриджи и рубашка лежали в седельной сумке.
Неуклюжий из-за больной ноги на суше, в воде Тим преображался. Быстрый, ловкий, сильный – за то время, пока я, отплевываясь и задыхаясь, переплывала неширокую, в общем-то, речку, он успевал трижды сплавать туда и обратно. Нырял, как рыба, поначалу пугая меня долгим нахождением под водой чуть не до икоты. Вот и сейчас скрылся из глаз и появился уже на том берегу. Отдышался и поплыл обратно, мощно загребая руками.
Будь моя воля – я бы плескалась вдоль берега, там, где покатое песчаное дно и теплая, как парное молоко, прогретая солнцем вода. Глубины я боялась. Но Тим упорно загонял меня на середину реки, в стремнину, где мягкие водоросли пытались оплести ноги, как волосы утопленниц.
– Утонуть я тебе не позволю, но и халтурить не дам. Сама поплывешь или в воду забросить? – пригрозил он, когда я рассказала о своих подозрениях насчет нечисти.
Но, несмотря на показную суровость, в тот день он держался рядом со мной, а в следующий раз, перед тем как идти купаться, привязал к моей руке короткий нож.
– Чтобы было чем водоросли резать, если запутаешься.
Плавала я… Ну, скажем так, не очень хорошо. Точнее, очень плохо, и главным моим достижением, которым я искренне гордилась, стало умение держаться на воде. Правда, стоило шевельнуться, как я начинала тонуть. Красиво, как Тимар, загребать воду, лежа на спине, не получалось. Я брызгалась, фыркала, заливала водой уши и, кое-как перевернувшись, по-собачьи добиралась до мелководья. А вредный Тим, посмеиваясь, цепко хватал за щиколотку и снова тащил в глубину.
Держась за его плечо, я перевернулась на спину, разбросала руки и ноги звездой и медленно дрейфовала вниз по течению. Тимар лег рядом, сжимая мою ладонь.
– Хорошо, – тихо сказал он, глядя на стремительно темнеющее небо. Частые, крупные звезды мерцали над головой, отражались в воде, и мне казалось, что еще немного – и нас прибьет к лунному берегу.
Тим подхватил меня под мышки и уложил себе на грудь, поплыл к отмели.
– Простудишься, – пресек он мои протесты.
Клацая зубами от ветерка, холодившего мокрую одежду, я быстро переоделась в сухое. Хорошо Тимару – только бриджи сменить. Мне же он категорически запрещал плавать в одних портках – неприлично.
– Тим?
– Что?
Кони шли шагом – в замок ни я, ни брат не торопились, и на меня напала болтливость.
– А как ты оказался на службе у графа?
– Мой… Наш отец, барон Орейо, пропал без вести, и мои… Наши, – снова поправился Тим, – земли находятся под патронажем князя. И он никому не отдаст месторождения электрума. А если буду дергаться и пытаться предъявить права на феод – тоже исчезну. Йарра пообещал уничтожить того, кто отдал приказ устранить отца… И я теперь весь его. С потрохами, – зло сказал парень.
Короткие, рубленые фразы, из которых по частям собиралась картинка. Так было всегда, когда Тима заставали врасплох – велеречивость пропадала, оставалась лишь сухая выжимка.
– А ты знаешь, кто виновен?
– Советник Дойер, – сплюнул Тимар.
– Отец Сорела?
– Того толстяка, что тебя защищал, ага. Он же должен был стать моим опекуном, если бы господин Раду не опередил этого ублюдка!
Вдали показались замковые огни.
– Тим?
– Что?
– А как ты стал оруженосцем у… У НЕГО?
– Я очень постарался стать для Стефана незаменимым. Не спрашивай, что это значит, не лезь в эту грязь.
Я примерно догадывалась, но уточнять не стала.
– По приказу Йарры?
– Да.
– Тим? А откуда ты так много знаешь?
– В смысле? – Тимар аж повернулся в седле.
– Ну… Языки, бухгалтерию, – растерялась я от такой реакции.
– А, ты об этом. – Тимар все-таки взял себя в руки и начал рассказывать. – Я с пяти до тринадцати лет, пока отец был жив, жил в пансионате. Там нас всему учили – чтению, письму, математике, языкам, манерам… Я был вроде как гордостью учителей, – хмыкнул брат. – А потом нашли этот брыгов электрум, и отец пропал. В тот же день меня отчислили без объяснения причин. Отдали остаток денег за год и оставили в приемной дожидаться нового опекуна. Я сбежал… Думал найти отца. А господин Раду перехватил меня в придорожной таверне и предложил службу.
– И ты согласился.
– А у меня был выбор?.. Ты есть не хочешь? – резко сменил тему Тимар.
– Хочу, – оживилась я. Что-что, а на аппетит я никогда не жаловалась.
– Тогда распорядись насчет ужина, а я лошадей в конюшню отведу.
Я птицей слетела с седла, чмокнула Ворону в бархатный нос и побежала на кухню. Главного повара уже не было, только кухарки, переговариваясь, домывали посуду и чистили на завтра овощи. Меня до сих пор немного коробило, когда женщины прерывали работу, чтобы поклониться. И вообще, на кухне я себя чувствовала ужасно неуютно.
