Эпоха второсортных злодеев - Сергей Сергеевич Мусаниф
Воспользовавшись тем, что внимание присутствующих временно было сфокусировано не на нас, мы с Кларком отошли в сторону.
— Я ставлю на жену, — сказала я.
— Статистика на твоей стороне, но мне все же больше нравится Гарольд, — сказал Кларк. — У него есть очевидный мотив.
Ну да, амбициозный молодой человек, находящийся на предпоследней ступеньке своей карьеры, всего в шаге от самого дна, вполне мог организовать смерть своего босса, а прибежал сюда на помощь только для отвода глаз.
Кстати, а как это он так быстро сюда прибежал?
В то, что сердечный приступ был спровоцирован стрессом, а не инициирован при помощи Черного Блокнота, судя по всему, не верила не только я.
— Чисто!
— Разряд!
Тело министра финансов выгнуло дугой.
— Ставлю на двести!
Кларк покачал головой, и я была с ним согласна. Если мы имеем дело с воздействием артефакта, то реанимационные процедуры ни к чему не приведут.
— Чисто!
— Разряд!
Разве что…
— Дайте я попробую.
Медики уставились на меня, словно с ними заговорил внезапно оживший предмет меблировки.
— Дать вам попробовать что?
— Разряд, вот это все, — сказала я.
— Вы врач?
— Нет. Но… — как им объяснить, что если Френсис угодил в канву сюжета, вытащить его оттуда может только Цензор? Как вообще можно объяснить такое непосвященному человеку, чтобы он не принял тебя за сумасшедшую?
— Тогда отойдите в сторону и не мешайте. Ставлю на триста!
Кларк приобнял меня за плечи и отвел в сторону.
— Чисто!
— Разряд!
— Черт побери, Джон!
— Это не поможет, ты же знаешь, — сказал мне Кларк.
Я испытывала некоторое сожаление, по большей части от того, что сорвалась часть нашей сделки, касающаяся ТАКС. А я уже было поверила, что смогу решить все свои чертовы проблемы с агентством…
— Разряд!
— Время смерти шестнадцать пятьдесят три…
— Нет! — возопил Гарольд. — Пробуйте еще!
— Это бесполезно, сэр. Он умер.
— Пробуйте еще!
Медик с дефибриллятором покачал головой.
— Мне очень жаль, но тут уже ничего не поделать.
Вместе с сожалением я испытывала какое-то странное облегчение. То бишь, я с самого начала подозревала, что произойдет какая-то фигня, но не знала, какая именно, и эта неоформленная потенциальная фигня меня напрягала. А когда все уже произошло, стало проще.
Хотя сама жизнь должна была заметно осложниться…
Пока медики накрывали тело, Гарольд наконец-то обратил внимание на нас с Кларком.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
— Несомненно, — сказал Кларк.
— Мне нужно некоторое время, чтобы уладить тут все, — сказал Гарольд. — Вы не согласитесь подождать меня в моем кабинете?
— Хотелось бы понимать, о каком именно времени идет речь, — сказал Кларк.
— Десять-пятнадцать минут.
— Хорошо, — сказал Кларк. — Мы подождем.
— Мой кабинет…
— Я знаю, — сказал Кларк. — Я бывал тут и раньше.
***
Кабинет у Гарольда был куда скромнее, чем у его покойного босса, но зато гораздо более современный. Псевдовикторианская роскошь здесь присутствовала чисто номинально, зато мониторов на столе было целых три, а на журнальном столике вместо прессы лежал планшет.
Но здесь тоже был кожаный диван, и я развалилась на нем, закинув ноги на подлокотник. Кларк с задумчивым видом уставился в окно. Наверняка он уже продумывал свои следующие шаги.
— Что вообще известно об этом чертовом блокноте? — поинтересовалась я. — Какие у него свойства? Прописана ли у него в характеристиках способность исчезать из запертых сейфов, установленных внутри тщательно охраняемых помещений?
— В тебе заговорило желание присоединиться к расследованию?
— Во мне заговорила праздное любопытство, — сказала я.
— Мне о таких его свойствах ничего не известно, — сказал Кларк. — Первое упоминание о блокноте появилось лет двадцать назад. Тогда он каким-то образом попал в руки обычного японского школьника, который довольно быстро разобрался в механизме его работы и в конечном итоге наворотил дел. Когда его удалось остановить, блокнот сменил владельца… Он переходил из рук в руки несколько раз, пока не исчез, и даже довольно долгое время считался утраченным, пока не всплыл в нашей стране меньше месяца назад.
— У артефакта есть какая-то легенда, которая объясняет, почему он делает то, что делает?
— Существуют две версии, — сказал Кларк. — Японский школьник считал, что ему в руки попала записная книжка бога смерти.
— Японцы вообще странные, — сказала я. — А вторая?
— Потому что, — сказал Кларк.
По его словам, мы имели дело с сюжетным обоснованием типа «это магия такая, забей», в котором странные и противоречащие здравому смыслу события не объясняются вообще никак. Ты купил подержанную тачку, а она начала сама себя ремонтировать и убивать людей? Ты проснулся и обнаружил, что за ночь превратился в огромного мерзкого таракана? Ты — обычная молодая девушка среднестатистической внешности и без особых талантов, но тебя добивается куча парней, среди которых есть вампир и миллионер?
Мы никогда не узнаем, почему. Просто очередной творец так захотел.
Хотя, учитывая мое собственное происхождение, версию с записной книжкой бога смерти тоже не стоит сбрасывать со счетов.
Гарольд управился даже быстрее, чем обещал. Прошло минут восемь, как он зашел в свой кабинет, плотно прикрыв дверь.
— В сейфе его нет, — Гарольд обошелся без разговоров о погоде и сразу взял быка за рога. — Он у вас?
— Нет, — сказал Кларк.
— Тогда где он?
— Пропал, — сказал Кларк. — И есть некоторая вероятность, что вы знаете об этом куда больше, чем мы.
— Вы подозреваете меня?
— У вас был доступ в кабинет, — сказал Кларк. — И у вас есть мотив.
— Мне не известен код от сейфа.
— Это недоказуемо. И у вас есть мотив.
— О каком мотиве вы говорите?
— Министр называл вас своим преемником.
Гарольд кисло улыбнулся.
— Вы не понимаете, как это работает, — сказал он. — Я не буду отрицать, что Френсис планировал оставить свой пост мне, но это должно было произойти еще очень нескоро, как минимум, лет через десять. Когда я обзаведусь нужными связями и приобрету достаточный вес в теневом правительстве, наработаю авторитет. Сейчас мою кандидатуру никто не утвердит.
Кларк кивнул, но, скорее, просто для вида.
Это были только слова, точно такие же, как и то, что Гарольду был неизвестен код от сейфа, и проверить то, что он говорит, мы никак не могли. И даже если бы дела на самом деле обстояли так, как он пытался нам их преподнести, у него вполне могли быть другие, менее очевидные мотивы, так что вычеркивать его из списка подозреваемых было рано.
В конце концов, у него было главное
