Бумажный Тигр (III. Власть) - Константин Сергеевич Соловьев
- Вы… без багажа? – Крамби заметно удивился, - Я думал, для вашей работы требуется некоторое… оборудование.
Лэйд усмехнулся. Он не был обременен ничем кроме трости и котелка – вполне подходящий арсенал для джентльмена, выходящего в пятничный вечер из дома в его понимании. Возможно, чтобы не разочаровывать Крамби и не ронять свою цену как специалиста в его глазах, стоило захватить с собой пару дорожных чемоданов, набитых пустыми консервными банками и прочим громыхающим хламом? Ничто так не радует нанимателя, как сознание того, что каждый его шиллинг отработан целиком и полностью.
- Привык передвигаться налегке. Тот инструментарий, что пригодится мне в работе, не занимает излишне много места, уверяю вас.
Весь этот инструментарий помещался в карманах пиджака, но Лэйд подумал, что если бы ему вздумалось продемонстрировать Крамби хотя бы малую его часть, тот, пожалуй, сам пересел бы в багажное отделение локомобиля, лишь бы держаться подальше от странного пассажира. Там не было по-настоящему жутких вещей, которые он тоже не чурался использовать в своей работе, напротив, многие инструменты выглядели почти безобидно, но Лэйд знал, какое впечатление они могут оказать на неподготовленного человека.
Поездка в роскошном паровом экипаже лишь первые несколько минут доставляла ему удовольствие, должно быть, в силу новизны ощущений. Уже через несколько минут она начала тяготить Лэйда, а к тому моменту, когда они добрались до конца Хейвуд-стрит, он уже ощущал себя не на своем месте.
Диванчик оказался комфортабельным, но явно не рассчитанным на джентльмена его комплекции, чересчур узким и с неудобным подголовником. Мягчайшие пружины совсем не держали веса тела, а подлокотники при всей изящности форм, напротив, были из твердого, как камень, красного дерева. Все это не располагало к удобной позе и Лэйд был вынужден принять полулежащее положение, в котором его быстро начало укачивать. Комфортабельный салон уже не радовал его, напротив, теперь он казался ему тесным и душным, а отсутствие привычной вибрации колес под днищем и свиста ветра в ушах быстро превращало поездку в
в утомительное занятие, ничуть не освежающее душу.
Должно быть, сам Крамби привык к такому способу передвижения и часто им пользовался – удобно расположившись напротив него на таком же диванчике, он улыбался Лэйду, и эта улыбка явно не была вымученной, надетой по случаю, как надевают нелюбимый костюм. Это была обаятельная и свежая улыбка молодого, уверенного в себе мужчины – столь превосходный образчик, что впору повесить в гостиной, чтоб сэкономить на газовом освещении, мрачно подумал Лэйд, вынужденный созерцать ее. Даже не хочется думать, сколько он платит своему дантисту для поддержания ее в нужном виде… Свою собственную он ощущал неестественной и тяжелой, не идущей случаю, точно одолженной у старьевщика.
Крамби и выглядел несравнимо лучше, чем два дня назад. Из глаз ушла краснота, сменившись здоровым блеском, подбородок был превосходным образом выбрит, а над прической явно трудилась не его собственная пятерня, пусть и вооруженная ухоженными ногтями, а опытные руки парикмахера. Да и в целом…
- Хорошо выглядите, - кивнул ему Лэйд, - Совсем не похожи на ту развалину, которая вползла в мой кабинет третьего дня. Признайтесь, пропустили пару стаканов по пути?
Крамби не был пьян, в тесном пространстве пассажирского салона его тело источало не кислую винную отдушку, а запах лосьона для бритья и хорошего одеколона – что-то с нотками морской соли и жимолости. Может, бросил под язык плавничок форели? Или угостился щепоткой-другой приготовленного на пару карпа? Лэйд не был вхож в круги высшей деловой аристократии, да и знал о них преимущественно из колонок светской хроники, но слышал, что в этих кругах рыбное зелье пользуется не меньшим уважением, чем в Скрэпси. Правда, и угощаются там, надо думать, не дешевым рыбным варевом, как в подворотнях, и не грязной строганиной, обильно приправленной тиной и солью…
Впрочем, сам Крамби, пусть и посвежевший, не подтверждал этой теории никоим образом. Черный бархатный галстук с низкой посадкой открывал приличную часть его шеи, на здоровой гладкой коже которой не угадывалось ни вздувшихся багровых линий, похожих на воспалившиеся подкожные шрамы – верный признак активно растущих жабр – ни даже шелушащихся пигментных пятен, этих верных спутников отрастающей чешуи. Если Крамби и баловался тайком рыбным зельем, как многие молодые кутилы при хороших деньгах, то делал это осмотрительно и в меру.
- Добрые новости пьянят не хуже вина, - Крамби улыбнулся в ответ, - Так что в некотором смысле я действительно немного под мухой. Не просыхаю вот уже два дня, как старый сапожник.
Кажется, это была первая настоящая улыбка, которую Лэйд видел на его лице. И она шла ему не меньше, чем превосходный костюм, изысканная бутоньерка или хорошая прическа. Некоторые лица прямо-таки созданы для того, чтобы улыбаться, и Крамби определенно относился к этой категории людей.
Он просто молод, подумал Лэйд, силясь улыбнуться в ответ, а в молодости одной улыбки достаточно, чтобы превратить тебя в писанного красавца, стерев в одно мгновенье все горести и беды. Счастливая пора, которой мы так мало уделяли внимания…
- Дайте угадаю. Ни одной новой беды за последние два дня?
- Ни единой с самой среды! - подтвердил Крамби, - Вообразите себе, ни один человек не покалечился, не поранился, ни причинил себе увечий и, кажется, даже не простудился. Счастливейшие сорок восемь часов в моей жизни! Мне больше не требуется оглушать себя снотворным, чтобы забыться сном на пару часов, и даже аппетит как будто возвращается. Господи, кажется, я не был так счастлив со времен кризиса девяносто третьего года, который чуть было не перетер всех нас в порошок!
- И никаких тревожных признаков?
- Ни малейших, - Крамби сиял, как серебряный пенни, затмевая горящие в салоне гальванические лампы, - Кажется, за последние два дня никто из моих служащих даже не порезался бумагой, не разбил стакана, не подвернул ноги и не испачкал кофейной гущей важных бумаг!
Лэйд и сам ощутил облегчение, расползшееся внутри теплым восковым мякишем, смягчившее острые грани тех смутных опасений, что точили его последнее время, скобля о ребра. Ему даже показалось, что
