Скверная жизнь дракона. Книга третья - Александр Костенко
— Хуже ведь не станет, если ты сперва отдохнёшь?
— Да, но, я хотела… — плечи орчихи чуть дрогнули.
— Давай тогда поступим следующим образом… — я специально замолчал, подогревая интерес Кагаты. Если ей действительно хочется поговорить, то отправить беднягу спасть нельзя. Но и мучать её тоже не следует.
— Каким? — заинтересованно спросила девушка.
— В прошлый раз мы закончили на укрепляющих зельях, так что сегодня ты расскажешь только про следующий этап обработки шерсти. Я не хочу, чтобы ты уснула здесь, и твой муж начал ревновать ко мне.
— Он не станет, — не то с грустью, не то с облегчением в голосе произнесла Кагата, заодно легонько махнув рукой, отмахиваясь от глупого предположения.
— Всё равно поступим по-моему, иначе я не расскажу про оставшиеся делали мельниц.
— Нечестно, — орчиха едва слышно проговорила по мыслеречи.
— Что нечестно?
— Тебе не нужен сон, как нужен мне и ты можешь долго говорить, — от смущения Кагата тараторила так быстро, что едва не теряла слова. — Мы поступим так, как ты предложил.
Девушка продолжила рассказывать про растворы, а спустя пять минут я то и дело погружался в собственные мысли. Лишь силой я заставлял себя слушать Кагату, и с ещё большей силой старался придумывать и задавать вопросы — было бы грубо просто слушать, не проявляя интереса. Зато она, судя по интонации, была не прочь заночевать у меня в шатре хоть на табуретке, лишь бы урвать лишнюю минуту для осмысленного диалога. Но он состоится завтра, а сейчас орчиха ушла к себе отдыхать. Лог…
Во вкладке с навыками меня интересовали четверо из них: «Красноречие», «Знахарство», «Кулинария» и «Знание механизмов». Я смотрел на них и пытался думать, но умные мысли обходили меня стороной. Оставалось лишь вновь и вновь прокручивать в памяти сказанное Кагатой.
В начале она рассказала, что обработанную двумя растворами шерсть вновь расчёсывают, чтобы наконец пустить в дело: из неё сделают на пряжу, или сваляют в заготовки для циновок и ковров, или сразу приступят к изготовлению больших полотен, как купол моего шатра. Потом Кагата сказала про навыки. И я выпал из реальности.
Судя по услышанному, навыки действительно влияют на материальную структуру вещей. Иначе как можно объяснить слова орчихи, что в её родном племени, и в племени аиста работниц разделяют по уровням навыков. Те, у кого навык «Обработки шерсти» меньше тридцатого уровня, складывают готовую шерсть в одну сторону, а у кого больше — в другую. Изготовлением предметов из обработанной шерсти тоже занимаются две разных группы, разделяясь по уровню навыка «Ткачество». У кого меньше тридцатого уровня — работал с шерстью от первой группы, а у кого больше — доставалась шерсть от второй.
Это делалось специально, чтобы увеличить шансы на появление дополнительных свойств. А потом Кагата добавила самым честным и добрым голосом: «Всем известно, что чем больше навык у мастера, тем прочнее и крепче получится вещь». А ещё в родном племени Кагаты жила орчиха с навыком «Ткачество» пятидесятого уровня, плюс у неё было ещё какое-то редкое проведение. То есть — достижение. Стоило той орчихе создать вещь, как первородная Почтенная Рысь нередко одаряла вещь ещё одним свойством. Обычно это было что-то вроде согревания, увеличенной прочности, дополнительным слотом для магического заклинания или хранилищем духовной энергии.
И пока я доходил до понимания, что под духовной энергией Кагата подразумевает ману — моё сознание отдало мне все почести и побежало навстречу заходящему солнцу с криком: «Всё пацан, дальше без меня. В этом театре абсурда я участвовать не собираюсь». Ведь под первородной Рысью Кагата подразумевала систему, как драконы почитают первых двух драконов как хранителей рода.
Хотелось бы сказать, что это всё одна большая околорелигиозная ересь — вот только был один факт. Звери у орков первородные, как и пауки с гобеленов дворфов. Не получилось бы так, что когда-то давно орочьи животные реально существовали и ходили своими лапами по земле, как и те паучьи Актариды.
Мне, конечно, не хочется этого признавать, но навыки действительно способны влиять на предметы, меняя их свойства. Но как такое вообще возможно? Нет, я понимаю, что в магическом мире любую непонятную хрень можно спокойно объяснить магией. Но как же мой старый мир?
Вот если убрать магию, то как можно объяснить влияние навыков? Как это происходит, на молекулярном уровне? Нет, если меняется структура молекулы, то и меняется и само вещество. Может быть, навыки изменяют структуру атомов, меняя количество электронов, нейтронов и протонов? Нет, существуют же такие вещи, как ковалентная связь и обмен электронами. И если изменится структура атома, даже если тот станет изотопом — то это порушит атомарную решётку и любые связи. Тогда остаётся то, из чего состоят протоны и нейтроны: кварки и глюоны. Кварк — это мелкая частица, состоящая из совсем мелких частиц, а сами кварки скреплены между собой глюонами, которые не что иное, как сгустки энергии.
Неужели навыки меняют заряд энергии или количество кварков, тем самым добавляя новые свойства предмету? Звучит правдоподобно. Пока что остановлюсь на этой теории, иначе так и буду как слепой котёнок тыкаться носом в то, во что лучше не тыкаться вовсе. А магия это лишь один из способов взаимодействия с кварками.
Но первым же делом я, когда встречусь с мамой и сестрёнкой и мы прилетим на остров ящеролюдов — с помощью кристалла оценки просканирую вкладку в лог-листе «Навыки». Сразу после характеристики Магия и показателя Маны.
На следующий вечер Кагата была привычно уставшей, но её голос звучал с некой лёгкостью. Она даже по-другому зашла в шатёр, словно влетела и сразу же приблизилась ко мне на расстояние вытянутой руки. Но одумалась и отошла чуть назад.
— Ты боишься, что я укушу тебя? — я посмотрел в лицо Кагате и чувствовал в нём что-то странное.
— Нет, я… — Кагата замялась, а мочки её ушей заметно покраснели.
— Ничего страшного, я понимаю, что мой внешний вид ужасает. Особенно сейчас.
— Нет, я просто не хотела мешать, — орчиха пронзительно посмотрела на меня зелёными глазами и чуть поджала губы.
— Я не думаю, что мне способен помешать разумный, разговора с которым я жду каждый день
От моих слов глаза Кагаты широко распахнулись, а ротик чуть приоткрылся. Странно, зачем с таким с удивлением осматривать чёрного дракона, если он может говорить только с этой девушкой? Нет, надо открыть тоненький детский ротик и изобразить на по-детски юном личике удивле…
От удивления я сам чуть не раскрыл одни единственный глаз до размеров галактики. Я видел. Немного размыто, но вполне достаточно, чтобы различить не только эмоции, но и отдельные детали на лице.
— Древне… Что-то случилось? — Кагата удивилась моему пристальному взгляду.
— Я просто задумался о том, что мы сегодня будем обсуждать, — я придал морде как можно более простецкий вид.
— Сначала я должна привести тебе животных. Потом я хотела закончить свой рассказ.
— Ещё много осталось?
— Нет, — Кагата прищурилась. — Тебе не нравиться, как я рассказываю?
— Мне обидно оттого, что ты так могла подумать, — я придать голосу как можно больше уныния. — Я бы с удовольствием слушал о навыках и ремёслах, составляющих быт ваших. Я просто хотел рассказать тебе про один из наших обрядов и спросить, есть ли в общее с вашими.
— Ты хотел… Прости, древне… пожалуйста, — орчиха опустила голову, плечи сникли, а руки тут же были убраны за спину.
Пришлось быстренько выкрутить дружелюбие на максимум и признаться, что я ловко пошутил над орчихой. Та, конечно, надулась, но сразу же тихо захихикала, а на её лице заиграла улыбка.
— Я постараюсь быстро закончить, — с теплом в голосе произнесла Кагата. — Привести животных сейчас?
— Да. И не забудь ножницы с мешком.
— Опять? — недовольно протянула орчиха.
— Снова, — как можно милее ответил я. — И захвати с собой зеркало и источник света.
— Я понимаю, зачем тебе зеркало. Но зачем свет, если шхуу́с ну рку́ута светят в твоём дшусо́ор?
— Кто в моём что? Хотя, последнее слово ты уже говорила. Это дом?
— Жилище. Дом — это всё, что было создано Мкаату́х и всё, что окружает нас. А шхуу́с ну рку́ута — это магически светильники. Вот же они, — орчиха показала на верхнюю часть шатра. — Ты всё ещё плохо видишь?
— Дело не только в этом, — я старался говорить ровным голосом. — Моё зрение куда лучше приспособлено к темноте, чем у других
