Верни меня к жизни, волк - Светлана Ворон
Какое имеет отношение к Линет, с которой схожи его глаза и обжигающие прикосновения, объясненные подругой как «да это просто нарушение терморегуляции, Флоранс, я уже говорила, что нам пришлось уехать по вопросу здоровья».
И почему так трудно вспомнить, где же я его встречала раньше?
Может он — тот самый первый знак, свидетельствующий о начале восстановления памяти. Но не получалось яснее разглядеть картину.
Словно я оступилась и теперь летела вниз, в глубокий и темный колодец, не контролируя это ужасное и тошнотворное падение, а прошлое стремительно отдалялось, исчезая в недосягаемой высоте.
Я ненавидела свою амнезию всем сердцем, потому что она лишила меня настоящей жизни, буквально разорвала ее на «до» и «после», и я даже не могла предположить, насколько важной была часть, принадлежавшая тому молодому мужчине.
Память — она как пыль, которую развеял ветер на множество миль вокруг и не оставил ни малейшей возможности собрать драгоценные осколки. Как я ни старалась, в голове зияла пустота, и лишь разрозненные штрихи новой жизни, которую я начала с нуля, рисовали узор взамен утерянного старого.
Смогу ли я когда-нибудь снова стать полноценной хотя бы душой, соединив прошлое и настоящее воедино?
Халле завел мотор и повез меня домой, но мое сердце осталось на парковке, рядом с красным «камаро». Жестокая реальность, врезающаяся в разум как неуправляемый таран, была во много раз страшнее потери памяти: какой смысл в восстановлении воспоминаний, если я никогда не смогу ходить?
Может, Халле прав… и оберегает меня от боли разумно. Каждая минута, проведенная рядом с прекрасным мужчиной, будет красть кусочек моего сердца. Одна лишь встреча, а я уже сама не своя.
Что станет со мной, если я почувствую большее, чем просто обычное — ну ладно, довольно сильное — притяжение?.. Нет ни единого шанса, что кто-то настолько великолепный, к чьим ногам может пасть весь мир, пожелает связать свою свободную и обеспеченную жизнь с калекой.
Хотел бы он этого, держался бы так далеко? Злился бы на Халле, что ему самому пришлось спасать меня от расквашенного носа и ободранных локтей? Сбежал бы сразу, как только Халле отвез меня в сторону и представилась возможность избежать дальнейшего общения?
Все это было как-то связано: моя инвалидность и нежелание водителя гоночной машины даже познакомиться. По неизвестной причине он всегда оказывался поблизости, но это не значило, что однажды он захочет большего. Ровно наоборот.
Мое сердце будет разбито. И пережить это окажется похуже искалеченных ног…
Глава 18. Обещаю, тебе понравится
Минуло несколько недель с нашей первой встречи, а я не только не вспомнила Халле, но как будто даже отдалялась от него, несмотря на регулярное общение.
Его явный интерес ко мне как к девушке смущал, ожидание большего в светло-карих глазах накладывало отпечаток на каждое мое действие: я испытывала растущий дискомфорт, осторожничала в словах, чтобы случайно не дать парню надежду, будто возможна взаимность.
Это угнетало. Да и совесть не спала, мучая за разочарование, все сильнее охватывающее друга.
Я не желала становиться Халле обузой — именно так я повторяла ему, — но, откровенно говоря, я попросту никак не могла полюбить его, каким бы он хорошим ни оказался.
А сильнее всего меня напрягала нетерпеливость друга. Возникало чувство, что он куда-то спешит. Словно он боялся не успеть завоевать мое сердце по какой-то причине.
Особенно это его беспокойство усилилось после того моего судьбоносного полупадения в гипермаркете. И мимолетной встречи с таинственным спасителем, которого с тех пор я ни разу больше не видела, будто он покинул Бепре.
Я чувствовала, что его рядом нет. До этого я всегда исподволь ощущала слежку, сама постоянно выискивала красный автомобиль, но теперь в моем сердце разливалась ядовитая пустота, подтачивая настроение.
Со временем боль этого разочарования сгладилась, уступив место привычному саркастичному равнодушию в духе «романы для нормальных, забудь и живи как живется, наслаждайся чем можешь».
Но Халле это не останавливало от косых взглядов и раздражающих подначиваний: «О ком размечталась на этот раз, Фло?», когда я иногда впадала в задумчивость и апатичную усталость.
Казалось бы, впереди — целая длинная жизнь, и если дать мне немножко больше времени, привязанность Халле растопит мое холодное сердце.
Но он торопился так, будто кто-то мог его опередить, и у него совсем не осталось времени. Будто вопрос о том, стану я его подружкой или нет, решался в ближайшие часы, минуты, мгновения. Будто в любой момент он ждал, как из-за угла появится соперник и моментально меня уведет.
Это было смешно, учитывая мое положение. Разве я не повторила много раз, что не собиралась строить с кем-либо отношения?
Иррациональное давление Халле не исчезало, лишь укрепляя стену вынужденного отчуждения между нами.
Мы объяснились лишь однажды. Я боялась серьезного разговора и всячески избегала его, потому что не хотела ранить чувства парня. Признание означало бы, что дружбе конец, а мне действительно нравилось проводить время с квэном.
Объясниться обязательно следовало: я должна была убедить его, наконец, что нам лучше быть только друзьями. Но я подозревала, что парень не согласится на меньшее, упрямо будет добиваться углубления наших отношений.
Наверное, я была эгоистичной стервой, отодвигая как можно дальше откровенный разговор, питая надежды парня вежливым молчанием, но не позволяя ему переходить грань.
Может, я должна была поступить жестче и просто прогнать его, лишив напрасных иллюзий, но так и не сделала этого. Он ведь был одним из двух моих лучших друзей!
Это случилось, когда Халле привез меня из супермаркета. Посещение магазина стало регулярным развлечением: мне нравилось чувствовать себя полезной и выполнять домашние обязанности наравне с Шарлетт. Так мне казалось, что я не калека-иждивенец, а полноценный член семьи.
Когда Халле остановил «форд» на подъездной дорожке, то не спешил выходить. Положил руки на колени и сердито уставился на них.
Сердце сжалось от предчувствия, что настал тот самый момент «икс», который я оттягивала изо дня в день. И вот, мы здесь. Жаль, что я не могла просто открыть дверцу и сбежать, как прежде.
— Флоранс… — тихо начал Халле, поворачивая голову ко мне. Я же нервозно смотрела в окно.
— Не надо, Халле. Не порть все… — взмолилась я без особой надежды на понимание.
Сейчас он испортит нашу светлую, ничем не омраченную дружбу. Ничего не добьется, но легкость общения разрушит, и обратно его будет уже не склеить.
— Мне нужно это сказать, — мрачно упорствовал Халле. Его горячие пальцы опутали мою ладонь и
