Шелк и кровь. Королева гончих - Literary Yandere
Лавчайлд с трудом закурила: пальцы дрожали и не слушались, соскальзывая с колесика зажигалки. Когда же ей наконец удалось прикурить, несколько минут Лавчайлд молчала. Только когда от сигареты осталось меньше трети, она заговорила:
– Ты, должно быть, из богатой семьи. Единственная твоя проблема – это твоя вонь, так? – она намеренно говорила грубо, ей хотелось, чтобы Аманде стало так же больно, как и ей. – А у меня все наоборот. Чудный запах самки и большие сиськи. Как думаешь, сколько путей у девчонки из трущоб в блистательном центре города?
Аманда пожала плечами.
– Ну, ты могла бы выучиться, получить профессию и пойти работать…
– Кем? – саркастически переспросила Лавчайлд. Губы ее дрожали. – У меня нет денег на то, чтобы учиться! Я заканчивала школу в трущобах, там не выдают грантов на университет!
Аманда попятилась. Искаженное страданием лицо Лавчайлд пугало ее больше, чем если бы оно пылало гневом.
– Ты могла бы стать горничной.
Лавчайлд ответила издевательским смехом, затушила сигарету прямо о столешницу, рядом с рукой Аманды и ее дурацким лабораторным журналом.
– Какая же ты дура. У тебя в доме когда-нибудь была горничная? Ты знаешь, что твой отец или брат ее трахал? Очнись, мы не в девятнадцатом и даже не в двадцатом веке, всю домашнюю работу выполняют машины! Даже в трущобах у каждого есть роботы-пылесосы начала века!8 Единственная работа, на которую ты можешь рассчитывать – это проституция. Перед тобой встает только один вопрос: как это называть.
– Извини! Я… Я ничего этого не знала, – промямлила Аманда, хлопая длинными ресницами глупых круглых глаз. – Я думала, это твой сознательный выбор.
Лавчайлд хотелось ее ударить. В этот момент она ненавидела милашку Аманду больше, чем Бена, чем Квинна и всех своих врагов вместе взятых.
– Если бы я только могла вырваться из этого порочного круга… Как плату, как прощальную цену я готова предоставить все, что угодно. Я готова выйти на площадь и разрешить сотне или двум мужиков отодрать меня, только если на этом заработаю достаточно денег, чтобы исчезнуть, сменить имя и внешность… и больше никогда не ложиться в постель из-за голода.
Аманда отвернулась, закрыв лицо руками.
– Ты омерзительна.
– Ты, со своим инфантилизмом, тоже.
Аманда срывающимся голосом прошептала еще одну строку из Шекспира: «И всем известен злой ее язык», что вызвало улыбку Ребекки. Она продолжала смотреть на острые лопатки Аманды, обтянутые зеленым шелком блузки. Когда девушка повернулась, ее лицо было красным.
– Знаешь, чему меня научил… – «Квинн», хотела Ребекка сказать, но не только же он. – Один парень?
А потом многие, многие после него убеждали ее в этом снова и снова.
– Мир без насилия и секса бесполезен, – Лавчайлд взглянула исподлобья. – Это основные пути достижения своей цели. Через шантаж или запугивание, но даже деньги не столь эффективны… Впрочем, деньги добываются и через первое, и через второе, разве не так?
Аманда попятилась.
– Зачем тебе сексуальная привлекательность? Чтобы отдаться парню под луной, а потом сыграть свадьбу в католической церкви и жить с ним в милом домике за белым штакетником?
– Нет, я вовсе не собираюсь… просто мама… «Мой долг святой – повиноваться старшим.»
– Да хватит уже! Поняла я, что ты, в отличие от меня, умненькая.
– Ох. Я знаю, – Аманда с трудом вдохнула. – Что секса и насилия нет только в детстве. Не надо держать меня за дуру. Но я хотела бы…
Ее слова заглушил горький смех Лавчайлд.
– Это у вас, богатеньких. А у нас в трущобах тебя начинают продавать, как только в рот начинает помещаться член.
Аманда охнула и снова отвернулась.
– Это мне бы стоило бояться секса и ненавидеть всех, кто только испытывает ко мне – или вообще к женщинам – влечение. Но я почему-то обзавелась меньшими тараканами, чем ты, девочка. И мне, в отличие от тебя, мой запах нужен как воздух. А ты идешь на поводу у мамочки, я правильно поняла? Она ведь у тебя влиятельный человек, эта миссис Брук.
Аманда пискнула и бросилась вон из лаборатории.
Лавчайлд ухмыльнулась. Ее способность видеть неочевидное не была чем-то сверхъестественным: просто логика и интуиция, помноженные на наблюдательность. Но эти люди собирали о ней информацию у Квинна, а значит – считали, что она ведьма. В глубине души, но все же считали.
Препроводить пленницу в столовую явились Мишель и Бен. Видимо, Аманда где-то рыдала или жаловалась миз Брук. Пока Лавчайлд проводили по коридору, она почувствовала, как откуда-то вновь доносится свежий запах недавно прошедшего дождя, и у девушки защемило сердце. Ей отчаянно хотелось на свободу! Но ей предложили нечто иное.
– Я помню, что ты говорила о физической активности. Тебе нужно, чтобы у тебя вырабатывался адреналин, так? – миз Брук села напротив медленно потягивающей горячий кофе Лавчайлд.
– Да.
– Что ж, тебе повезло. У нас здесь есть бассейн и свободное помещение. Хочешь, чтобы мы установили там пилон для тебя?
Лавчайлд хмыкнула, потерла озябшими ладонями кружку.
– Что у вас тут, подземный центр развлечений?
Миз Брук откинулась на спинку кресла, глянула на пленницу испытующе.
– Когда я была молода, я была влюблена в одного проповедника. Сумасшедшего фанатика и обманщика, разумеется. Он говорил, что скоро наступит конец света, так что я, молодая глупышка – но, знаешь ли, уже неимоверно богатая, построила этот бункер, надеясь спастись.
– Какая отличная теория. Было приятно в нее поверить? Мир с нехваткой женщин. Кого тогда интересует запах, так?
Лавчайлд не рассчитывала, что миз Брук будет реагировать так же бурно, как ее более молодые напарницы, и оказалась права. Однако ее слова заинтересовали женщину.
– Ты уже отбрила обеих моих напарниц, – ухмыльнулась миз Брук. – Я все видела и слышала. В первый раз – лично, второй – через камеру. У тебя острый язычок, девочка. Впрочем, неудивительно. Другие из трущоб и не выбираются.
– Другие в трущобах и не водятся, – пожала плечами Лавчайлд. В ситцевом легком платье она сейчас не походила на пленницу. Казалось, просто две женщины решили немного поболтать после работы. Две подружки. Нельзя было и заподозрить Лавчайлд во всем том, чем она занималась раньше: шпионаж, проституция, заказные убийства. Девушка была само очарование и элегантность.
– По моим сведениям, так оно и есть, – вздохнула миз Брук, наклоняясь и подаваясь вперед. – Так как, насчет меня можешь что-нибудь сказать? Угадать, трахает ли кто-нибудь меня?
Лавчайлд
