Игра без правил - Евгений Владимирович Щепетнов
Бах! И я уже падаю, отброшенный выстрелом в спину. Хорошо еще, что этот дебил не сообразил, что стрелять в спину, прикрытую рюкзаком просто глупо. А еще — обрез охотничьего ружья, это тебе не полноценное ружье. Мощность теряется, и дальнобойность. Стрельнуть комбедовца — это еще можно, а вот чтобы с десяти метров завалить человека через рюкзак…особенно дробью-пятеркой…
Самое умное, что можно было сделать в этом случае — не противиться судьбе, и остаться лежать на земле там, куда тебя отбросил выстрел. Я не спецназовец, но ума, чтобы затаиться, у меня хватило с лихвой. Спрятаться, отсидеться, переждать гнев начальства — этому любой офисный планктон учится с самой первой минуты работы в фирме. И я не исключение. Терпения у меня хватит на десять обычных людей.
— Готов, сучара! — радостно завопил чей-то голос, и ему ответил второй — Хорошо попал, Кирюха! Вишь, даже не пыркнулся!
Шаги приближались, и мне стоило больших усилий, чтобы не вскочить и отползти в кусты. Вот сейчас стрельнут в задницу, и буду я умирать позорно и тяжко. Лучше бы сразу в голову! А потом я их найду. Теперь знаю, где мрази охотятся!
Шаги все ближе, ближе…остановились. Ботинок с силой ударил меня в бок, но я ни издал ни звука.
— Готов, лошара! — удовлетворенно сказал первый голос — Умение-то не пропьешь!
И тут я решил — пора! Мачете так и лежало в руке — удобное, приемистое…
Взмах!
Отсеченная у колена нога отлетает в сторону! Гремит выстрел! Второй, получив заряд дроби в живот от своего напарника (дружественный огонь — так это называется у американцев) отлетает в кусты, где и корчится, оглашая окрестности утробными стонами.
— Добей! Скорее, добей! — визжит кот, азартно скача возле меня — А то щас сам сдохнет, проценты получит этот козел, плюс его карму! Да не одноного! Этого козла добей!
Тяжело поднимаюсь на ноги, бреду к умирающему в кустах хунхузу, и одним ударом раскалываю ему голову.
«Вы получили плюс к карме…вы получили жизненную энергии…вы получили плюс к воинскому умению…вы перешли на пятый уровень…»
— Второго, второго вали! — вопит кот, подпрыгивая, как на пружинках. А второй, несмотря на то, что ноги у него нет, лихорадочно пытается засунуть в патронник карабина два пластиковых цилиндра. Руки у него трясутся, никак не может попасть, но…старается, еще пара секунд и башки у меня не будет.
Бью наотмашь — рука отлетела вместе с обрезом. Хунхуз верещит, и я бью второй раз — хорошо так, полбашки долой. Затих.
«Вы получили…»
В ушах звенит — получил, так получил. Неслабо получил! Во всех отношениях.
— Хороший кусок ухватил — комментирует кот — И карму набил, и уровень поднял. Кстати, они ведь десятого уровня. Неплохо так приподнялись. Но дураки. Кто же с такого расстояния стреляет из обреза? Учти на будущее — с обреза бить надо в упор!
— Почему не предупредил? — мрачно почти с ненавистью спросил я — Ведь ты же знал, что они крадутся!
— Но тебе же мои советы не нужны! — кот демонстративно почесал ухо, покосился на меня и снова улегся на пучок травы — Ты трупы-то облутай! Скоро ведь исчезнут! У киллеров много чего хорошего бывает в карманах.
Глава 6
Итак, на траве лежали: пять золотых, триста двадцать пять серебряных монет, шесть браслетов, пять колец, нож с эффектом отравления, десять лечилок, пять маны, два антидота от всех ядов, а также — обрез Иж-27е и винтарь-трехлинейка (и где только этот придурок надыбал такую редкость?!). У винтаря, кстати, патронов не обнаружилось. Видимо расстреляли по моим несчастным коллегам еще раньше. Потому по мне палили из ружья. Да и у ружья всего три патрона — вот потому гад и не стал делать контрольный выстрел издалека. Мол, нечего зря патроны тратить. Ну и поплатился за жадность.
Кроме всего прочего, в трофеях нашлись и еще всякие всячины — зубы, ядовитые железы, хвосты, и…много чего еще, так что сегодняшний план я перевыполнил, и теперь мне не было никакого резона болтаться тут, рискуя кучей отличного хабара. Жадность до добра не доводит! Так что собрав барахло в рюкзак (винтовку и ружье тоже туда засунул), водрузился на сиденье тырчика и с облегчением двинулся прочь с эдакого хлебного места. Чем место ни жирнее, тем больше возле него вертится тех, кто желает поживиться за твой счет. Впрочем — как и всегда по жизни.
Уже когда выезжал из леса, задумался, и едва не сбил…девушку. Красивую обнаженную девушку, стоявшую прямо на дороге. Еле-еле успел затормозить! Точно бы носом землю пропахал, если бы не опция, которую впендюрил в мой аппарат умелый нелюдь.
— Помогите! — девушка протянула ко мне руки, и груди ее призывно качнулись. Я сглотнул слюну. Вот это фигура! Какого черта она бродит здесь в таком виде!
— Меня ограбили! Раздели! Хотели изнасиловать! Помогите, пожалуйста!
Я слез с тырчика, подошел к девице…ох, хороша! Ну так хороша, что просто слов нет! Кожа белая, гладкая! Ноги стройные, длинные! Глаза…зеленые! И золотистые локоны, обрамляющие милое, совершенное личико двадцатилетней девчонки, пухлые губки которой так и просились на поцелуй! Господи, как хороша! Так хочется ее защитить! Прижаться к ней губами…всем телом…раствориться в ней…
— Стоять! Назад! — что-то острое больно впилось мне в ногу, я взревел, попытался это «что-то» от себя оторвать, и…очнулся. Наваждение слетело с меня, будто осенние листья с дерева, и я УВИДЕЛ. Клешнястые руки, светящиеся зеленые глаза, чешуйчатое зеленое тело — тварь щерила острые, как пила зубы, и манила, манила, манила…
— Бей, твою размать! Бей! — завопил кот, я протянув руку за рукоятью мачете, торчащего из горловины рюкзака, выдернул оружие одним движением, и как заправский ведьмак, с ходу врезал по груди атакующей твари! Мачете сделало в зеленой коже длинную зарубку, в воздухе повисла какая-то надпись — вероятно о полученных гадом повреждениях, но мне уже было не до того. Я летел по воздуху, сбитый могучей дланью твари.
«Повреждение 10%. 11% 12% 13%...»
Каждую секунду — по проценту! Да я подыхаю, черт подери! И ведь так все хорошо начиналось!
Вскакиваю, и бросаюсь в атаку. Мне все равно помирать, так перед смертью я эту тварь все равно уложу! Чего бы это мне ни стоило!
Удар! Еще удар! Еще!
«Повреждение…повреждение…повреждение…»
Тварь рвет меня, как Тузик
