Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок
В ночной шелест неожиданно вторгся голос у них за спинами:
– Ты!
Эндрю развернулся и увидел Пеннимана, который мимо них смотрел на лоб дядюшки Артура.
На мгновение взгляд слезящихся глаз старика прояснился, впился в Пеннимана.
– Я, – просто ответил Артур.
Пенниман громко рассмеялся, и у Эндрю возникло желание ударить его. Но этот этап они уже прошли, и сегодня для таких дел не было времени. Вблизи Эндрю увидел, что на Пеннимане был надет зафиксированный серебряной кольчугой претенциозный пояс из серебряных долларов в три ряда. Привычной трости у Пеннимана не было, вместо нее он опирался на кованую серебряную лопату. Он никак не прореагировал на присутствие Эндрю или Пиккетта, но, казалось, был вполне удовлетворен знанием о том, кто его настоящий противник. Он развернулся и похромал к собравшейся толпе, которая в нетерпеливом ожидании напирала на барьерный тросик, обвязанный ленточками.
– Ложка у нас в машине, – прошептал Эндрю, когда Пенниман удалился на достаточное расстояние.
Дядюшка Артур приложил трясущуюся руку к уху и сказал:
– Что?
– Я говорю, ложка у нас!
– Черт бы подрал эту луну! – прохрипел старик, но на эти слова ушли почти все остававшиеся у него силы. Он сделал шаг назад, почти споткнулся и на мгновение закрыл глаза.
Потом он подмигнул им, словно только-только начал приходить в себя, и скосил глаза на Эндрю.
– Один раз я был в Альберте, – сказал он, кивая.
Эндрю с трудом сглотнул слюну, мысли его метались – он пытался понять, какой смысл вкладывал дядюшка Артур в эти слова об Альберте. Но до смысла докопаться ему не удавалось. Может быть, дядюшка Артур еще не сказал главного…
Но все же, видимо, сказал. Он стоял перед ними, моргал, покачивался на ветру.
– На железной дороге нужно было чуток поработать, – сказал он.
– Ага, – сказал Эндрю. – Что касается ложки…
В этот момент раздался взрыв – желтый шар взлетел в воздух и осветил весь западный горизонт, словно сдетонировал весь город Лонг-Бич.
– Нефтяной пожар! – вскричал Пиккетт. – Похоже, в Сигнал-Хилл!
Еще один взрыв сотряс ночь, и язык ярко-синего пламени взметнулся вверх и лизнул небо. Ночь внезапно заполнилась визгом сирен, а с востока подул горячий ветер.
Люди стояли, смотрели. Если бы кто-то один из них побежал, то все остальные бросились бы за ним. Но за ту минуту, что они простояли, словно обездвиженные, не веря своим глазам и ушам, стало ясно, что сделать они с этим ничего не смогут, что бежать некуда. Пожар ничем им не грозил, он бушевал в нескольких милях от них. Они заплатили свои доллары… Женщина из «Мягкого кресла» приободрила их, она опустила натянутый трос и выпустила их в поле со словами о стопках монет, кольцах с бриллиантами, игрушках. «Уррра!» – прокричал кто-то, и вдруг раздались аплодисменты, и люди побежали, словно на западе не горело нефтехранилище, а просто устроили фейерверк.
Дядюшка скосил глаза на Эндрю и спросил:
– Так ты – сын?
– Господи помилуй, – пробормотал Пиккетт.
– Я племянник, – сказал Эндрю. – Вы меня помните?
– Конечно, – ответил старик. – Безусловно. Бородатый мужик с овцой. Ты ее сбрил?
– Что сбрил? Я никогда не носил бороды.
– У нас было устройство, – сказал старик, наморщив лоб от мысленных усилий, – которое в один миг могло спалить тебе бороду. Поджарить голову, как картофелину, если ты растрепан. Я их продавал, обходя дома и квартиры. По крайней мере, я думаю, что продавал. Жаль, что у меня теперь ни одной штуки не осталось. – Он смерил Пиккетта особо жестким взглядом. – Я уже говорил тебе, что был в Альберте? Почему ты не сбрил эти дурацкие усы? – спросил он. – Они похожи на чертову гусеницу.
– Тащи ложку, – сказал Пиккетт, улыбаясь и кивая дядюшке Артуру. Он махнул рукой Эндрю, словно подталкивая его к машине. – Присядьте, сэр! Дайте отдохнуть ногам.
– Отстань. – Дядюшка Артур с отвращением отмахнулся от него, а потом опустился на сиденье своей машины. Одному богу известно, как он сумел приехать сюда, но его роль в Войне монет уже была сыграна. По крайней мере, в сегодняшнем спектакле.
– Чертова луна! – сказал Пиккетт возвращавшемуся быстрым шагом Эндрю. – И надо же – чтобы как специально полнолуние именно в этот день.
– Давай поможем ему. Позвоним кому-нибудь.
Эндрю печально посмотрел на старика, который теперь сидел, уронив голову на грудь. Казалось, он спит глубоким сном, тяжело дыша.
– Ему две тысячи лет, – сказал Пиккетт и пошел в направлении полей. – Он не умрет, пока не придет его время, а если его время пришло, то да поможет нам всем господь. Ни один доктор в мире не в силах будет ему помочь.
* * *
Целый час им не везло. Эндрю держал ложку в заднем кармане, и почему-то ему это совсем не нравилось. Ему всегда казалось, что в ложке есть что-то отталкивающее, но теперь его преследовало ощущение, будто у него в заднем кармане поселилась трепыхающаяся ядовитая ящерица. К тому же ложка нагрелась, но не от соприкосновения с его телом. В течение десяти минут она становилась все горячее и горячее, и ему пришлось вытащить ее и обмотать носовым платком. Но потом ложка остыла, чтобы вскоре разогреться и остыть еще два раза во время спотыкливых поисков в полях.
Повсюду вокруг них люди радостно копали освещенную луной землю. Раздавались оклики, вскрики. Мимо пробежал мальчик, визжа от радости, в руке он нес маленький пластмассовый сундучок для драгоценностей, набитый горным хрусталем. Другой мальчишка размахивал ниточкой с нанизанными на них хрустальными подвесками для украшения люстр. Худенькая женщина в коротковатой юбке откопала каменный обломок с аметистами, но потом тихо выругалась и швырнула находку на землю. Потом обломок подняла маленькая девочка не старше четырех лет, посмотрела сквозь него на луну, ахая и охая при виде водянистого фиолетового сияния. По прошествии чуть более получаса с начала охоты раздался визг почти с периметра поля. Кто-то нашел перстень с бриллиантами. После этого половина охотников ворчливо разошлась.
Искатели здесь и там находили много серебряных монет. А еще они нашли черепаху, вернее, ее нашли Эндрю и Пиккетт, пояса на ней не было, и она упорно двигалась к ограждению нефтяного поля. Черепаху они отпустили. Время перевалило за час ночи. Пенниман продолжал работать лопатой – они видели,
