Дело жены оборотня - Валентина Ильинична Елисеева
Вернув свой телефон сумрачно молчащему демону, Вэл гордо вскинула голову и поднялась со стула. Капитан раздраженно гаркнул, вызывая для неё конвойных, и разочарованно проворчал:
– Я-то надеялся уладить дело миром, госпожа адвокат.
– Тогда вы взяли неверный тон, господин инкуб. Я честно рассказала вам то немногое, что мне известно о вашем убитом. Если предоставленная мне камера покажется мне недостаточно комфортной, мой иск к вашему департаменту станет ещё длиннее, чем сейчас.
_____________________________________________________________
*«Хабеас корпус акт»(Habeas Corpus) устанавливает, что по заявлению арестованного (или того, кто действует по его поручению) о неправомочности ареста судья обязан издать приказ о доставке его в суд для проверки заявления. Судья вправе освободить арестованного, в том числе под залог, или вернуть в тюрьму. Эта процедура гарантирована Конституцией США.
Глава 6, о столкновениях с незнакомцами
Сидя в камере (вполне себе уютной, даже искусственные цветочки на подоконнике имелись), Вэл готовилась к завтрашнему заседанию в суде. Если ей не удастся заронить зерно сомнений в виновности подзащитного и убедить суд, что Хью Энсли оговорил себя в порыве глубочайшего горя, то для него уже завтра всё будет кончено. Интересно, где миссис Энсли познакомилась с инкубом? Вэл успела склониться к версии, что та случайно подцепила его в каком-то баре, куда пошла от отчаяния, но наличие письма доказывало обратное. Правда, пока не было уверенности, что письмо написано именно убитой, а из-за самодурства рыжего капитана она вынуждена сидеть в камере вместо того, чтобы расследовать дело!
«Если завтра я пропущу или проиграю дело в суде, в Лос-Анджелесе появится ещё один мёртвый инкуб!» – раздражённо мерила шагами плиточный пол Вэл. У неё не было часов, но в зарешеченное окно заглядывало солнце и сообщало, что день клонится к вечеру. Ещё немного – и она опоздает на обратный самолёт, а своим ходом она доберётся до Атланты к рассвету и будет страшно уставшей перед приходом в суд! Какое тут расстояние до дома? Побольше двух тысяч километров по прямой? Чёртов Стив Уильямс!
Улёгшись на застеленную пледом кушетку (удивительно, но плед был исключительно чистым и еле уловимо пах лавандовым гелем для стирки), Вэл мрачно уставилась в белёный потолок. Мерно отщёлкивались минуты, и незаметно для себя она погрузилась в давние воспоминания – так частенько случалось, стоило отвлечься от текущих дел и упустить контроль над бессознательным...
.
Вот она, вчерашняя выпускница университета Беркли, летит исполнять своё первое в жизни ответственное поручение, доверенное ей шефом. Шеф у неё был не абы кто, а владелец крупнейшей и старейшей адвокатской конторы Ковингтона, специализирующейся на делах Иных. Три века тому назад Ковингтон был совершенно отдельным самостоятельным городом, но в последнее столетие окончательно обрёл статус пригорода разросшегося Нового Орлеана. Мегаполис, находящийся на противоположном берегу озера, соединяли с соседями скоростные магистрали, из-за которых к концу 21 века с ним практически слились не только городишка Мандевилл, но и солидный Ковингтон.
У шефа Вэл – мэтра юриспруденции – было чему поучиться: Мэтт Донован все статьи и параграфы законов знал на зубок, а уж сколько прецедентов судебных решений по разным делам хранилось в его двухвековой памяти – и не счесть. И когда шеф вызвал Вэл в кабинет и велел ей отправляться по указанному на бумажке адресу, она страшно обрадовалась, что её уполномочили действовать от лица конторы в одиночку, без подстраховки более опытных юристов. Честно говоря, дело было пустяковое: обсудить с пожилой клиенткой завещание, которое она исправно меняла каждый божий день с перерывом на выходные.
Домик престарелой демоницы одиноко стоял на вершине холма, отдалённом от других домов длинными полями и зарослями сумаха. Наверх петляла узкая дорога, и Вэл, критически оценив качество гравийного покрытия и ширину пути, оставила машину на обочине и отправилась дальше пешком. Настроение у неё было самое радужное, полностью соответствующее ясному погожему деньку, который приятно было провести не в душной конторе. Она бодро поднималась в гору, насвистывая и помахивая папкой с бумагами. У вершины тропа расширялась, превращаясь в каменистое плато, в центре которого возвышался дом. Однако выйти на площадку Вэл не успела: на последнем повороте её сбили с ног и уволокли в кусты!
Кляня себя последними словами за беспечность, из-за которой не разобрала в воздухе посторонних запахов, она рычала и вырывалась, но всерьёз воспротивиться напавшему ей не позволили: голову Вэл сдавили сокрушительные тиски ментальной магии. Вторично прокляв себя за беспечность, из-за которой рабочие амулеты остались лежать в отлетевшей прочь папке, Вэл изо всех сил сопротивлялась чужому влиянию и старалась сбросить с себя тяжело навалившееся сверху мужское тело.
– Успокойся, девочка, – прорычал напавший и перед глазами Вэл сверкнули длинные белые клыки. Прямо сказать, такое зрелище не очень поспособствовало успокоению, и она затрепыхалась ещё яростней. – Тьфу ты, какая нелёгкая тебя сюда занесла? Успокойся, говорю!
Волны ментального воздействия попытались задавить в Вэл чувство злости и праведного возмущения, но она решительно воспротивилась. Воздействие на эмоции – задача на порядок более сложная, чем контроль тела и воздействие на разум, так что если она желает злиться – она будет злиться! Свободу честным девушкам!
В её глаза уставились глубокие очи, переливающиеся серебристым огнём, и тело Вэл покорно обмякло и затихло, только в глубине души ещё тлела не задавленная ярость. Ничего, пусть только гад расслабится на минуточку – она ему с лихвой воздаст за всё хорошее!
– Слушай, если из-за твоего дебоша провалится операция по захвату опасных преступников, то в полицейском департаменте тебя по головке не погладят, – предупредил мужчина, свинцовой плитой навалившийся на Вэл и накрепко зажавший её запястья в своей широкой крепкой ладони.
Слова пробились в замутнённое магией сознание, и Вэл, насколько могла, окинула взглядом прижимающего её к земле мужчину. Тот был похож на кого угодно, но никак не на служителя закона. На скучающего богатого аристократа из
