Читай меня вслух - Женя Юркина
Она устало рухнула на диван и не заметила, как погрузилась в сон. В нем она, как безумная, металась меж библиотечных стеллажей, сбрасывая книги и безжалостно потроша их до картонного корешка. Страницы превращались в мелкие клочья. Катя боялась своей ярости, пыталась остановиться, но руки не слушались. Внезапно ее остановили – на плечи легли чьи-то теплые руки. Катя не могла обернуться, чтобы взглянуть на человека, но знала, что это Ник. От него исходили уверенность и спокойствие – то, чего так не хватало самой Кате. Гулко стучащее сердце успокоилось, и тело вдруг обмякло, как воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух. Ник подхватил ее, не давая упасть. Катя крепко вцепилась в его руку и тихо заплакала.
В этом мире все стремится к равновесию. Холода в твоем городе превращаются в лето на другом конце света; утренний кофе равен чашке чая, выпитой за вечерним разговором. Каждая наша эмоция имеет свой антипод, принадлежащий чувствам других людей. И в этом справедливом равновесии приходится обдумывать любой поступок, осознавая, что твой триумф может обернуться для другого сущей неудачей.
Катя размышляла об этом, наблюдая из окна автобуса за прохожими, снующими по тротуарам и пешеходным переходам. Ее слабое зрение превращало людей в разноцветные точки, двигающиеся в хаотичном порядке. Кате казалось, что она наблюдает за компьютерной игрой, где нужно клацать по точкам, чтобы поймать все до единой и выиграть. Город гудел от дорожных пробок, но это не приносило результата: нескончаемая цепочка из машин с прежней скоростью скользила по мокрому асфальту, светофоры раздражали красным, а люди, застрявшие в этом плену прогресса, продолжали опаздывать на работу. Мимо раздраженно пыхтящих выхлопными газами автомобилей спешили пешеходы – городские счастливчики, наделенные способностью обгонять машины.
Катя с глубоким вздохом взглянула на часы и прислонила голову к холодному стеклу. Почему именно сегодня, впервые спеша оказаться в редакции, она застряла в пробке? Негодование длилось всего пару минут – Катя точно засекла время, сосредоточив взгляд на циферблате наручных часов. После раздражения пришло волнение, да такое, что от него затряслись коленки и застучали зубы. Она снова вспомнила о плане, который придумала утром…
Автобус кое-как дополз до остановки. Двери с лязгом отворились, выплевывая опаздывающих людей в сырость городских улиц. Катя спрыгнула с нижней ступеньки и устремилась к трехэтажному зданию, что маячило вдалеке. Сегодня, в утренней дымке, оно напоминало айсберг, который вздымался над лужами. Ее воображение так реалистично нарисовало ледяную глыбу, что Катя поежилась от озноба, когда оказалась рядом. Но каждый вечер солнце превращало здание в брикет пломбира, политого абрикосовым, черничным или малиновым вареньем – по-разному для каждого заката.
Парадный вход оккупировала детская школа творчества, поэтому Катя привычно обогнула здание и нырнула во дворик, укрывший ее от городского шума. Здесь был запасной вход с лестницей, ведущей на второй этаж. Переступая порог, Катя попадала в холодное безмолвие, которое нарушалось лишь эхом ее шагов.
В коридоре добавились звонки телефонов и гул работающих принтеров – скупая футуристическая мелодия, лишенная жизни, души и смысла. Под ее аккомпанемент Катя добралась до своего кабинета, пропахшего кофе и приторно-сладкими духами Дарьи.
С утра колумнист криминальных новостей была не настроена на работу. Обычно она долго собиралась с мыслями, потягивая кофе вприкуску с печеньем. От таких утренних размышлений стол Дарьи покрывался крошками, которые после ее незамысловатой уборки оказывались на полу. Сегодня она, по своему обыкновению, вперила безучастный взгляд в монитор, держа кружку кофе в одной руке и песочное печенье в другой. Когда ей требовалось воспользоваться компьютерной мышкой, она зажимала зубами печенье, освобождая руку.
В таком виде Катя и застала коллегу, которая с печеньем, торчащим из ярко напомаженного рта, была похожа на денежную жабу с монеткой в пасти, привлекающую богатство. Дарья с печеньем в зубах, судя по всему, притягивала сытость, хотя вряд ли такой символ существовал в практике фэншуй. Она промычала приветствие и вернулась к изучению монитора.
Печенье ненадолго заняло все внимание Дарьи. Тишина позволила Кате сосредоточиться. И хотя на размышления у нее было три дня, этого не хватило, чтобы унять сомнения, совесть и тревогу. Единственное, что могло помочь, – разговор с Ником, а он отмалчивался и в ответ слал точки, которые одновременно означали его присутствие и нежелание обсуждать уже закрытую тему.
В ожидании вечера рабочий день тянулся дольше обычного. Статья о ремонте домов продвигалась медленно, застыв на стадии названия и пары предложений. Пульсирующий курсор ждал новых слов, но сейчас Катю интересовали не буквы, а цифры. То и дело она проверяла время, пока не увидела долгожданные 17:30. Дарья тут же засуетилась. Заметив, что коллега и не думает уходить, спросила:
– Чего сидишь? К стулу приклеилась?
– Надо задержаться… работы много…
Дарья почувствовала какой-то подвох и удивленно вскинула брови.
– Ты, случаем, не заболела?
Видимо, коллега считала, что желание задержаться на работе приравнивается к сумасшествию.
– Все хорошо, – не отрывая взгляд от монитора, ответила Катя. Она избегала смотреть коллеге в глаза, боясь выдать свою ложь.
– А я уж думала, ты остаешься, чтобы уйти на тайное свидание с Алексом.
Дарья скривила алые губы и сдавленно хихикнула. Очевидно, она не решила, уместен ли будет смех, поэтому завуалировала его невнятным звуком: чем-то средним между смешком и икотой. Внешне Катя сохранила невозмутимость – либо хорошо притворялась, либо шутка ничуть не задела ее. В ответ она картинно вздохнула, и этот жест убедил Дарью закончить расспросы. Сегодня ее любознательность потерпела поражение. Дарья отчалила, словно крейсер, и подбадривающе подмигнула напоследок.
Едва звук шагов и суета в коридоре стихли, Катя покинула кабинет. Мелодия редакции стихла: телефоны отмалчивались, принтеры не гудели. Однако из приоткрытой двери кабинета, примостившегося у лестницы, слышался едва уловимый шум. Шелест бумаги – тут же определила Катя. Она осторожно заглянула в дверной проем и увидела Шурика, который с серьезным лицом перебирал стопку документов. Прежде чем окликнуть его, Катя осмотрела кабинет, боясь застать здесь кого-то еще. Шурик шелестел бумагами в полном одиночестве, болтая от скуки ногой.
Раньше он одним из первых собирался домой и караулил Катю на лестнице, чтобы предложить прогуляться… или выпить кофе… или… Каждый раз находились новые причины. Однажды Шурик пригласил ее в кино, потому что случайно выиграл два билета. А в другой раз попросил сходить с ним в магазин, чтобы посоветовать книгу. В последнюю попытку он превзошел сам себя и вручил ей объявление о продаже печатных машинок. Шурик был готов сопроводить Катю, помочь с выбором и дотащить покупку до ее дома.
Стоит ли говорить, что любые предложения Катя отвергала.
С тех пор как она обвинила Шурика в порче блокнота, он стал избегать встреч с ней и задерживаться на работе, прикрываясь то загруженностью, то пережиданием дождя. Однако Катя знала, что горстка объявлений, которой заведовал Шурик, не требовала много времени, а пережидать дождь, когда ты ежедневно носишь с собой зонт, торчащий из рюкзака, глупо. Но сегодня данное обстоятельство приходилось как нельзя кстати.
Набравшись смелости, Катя постучала. Шурик вздрогнул от неожиданности, его болтающаяся нога взлетела выше положенного и ударилась о крышку стола. Увидев Катю, он замер, похожий на зайца, который заприметил охотника и притворился невидимым. Неловкое молчание нарушила Катя.
– Прошу прощения, – официально начала она, словно очерчивая границу их разговора и сводя его к деловому, – я могу воспользоваться компьютером?
– Чего? – промямлил Шурик, от испуга утратив способность слышать. Одной рукой он пригладил взъерошенные волосы, а другой потер ушибленную коленку.
– Мне нужно сегодня написать статью, – сказала Катя. Она столько раз мысленно репетировала этот
