Чьи-то крылья - Александра Огеньская
… И вот когда Стафен летел из окна, он даже не подумал, что сейчас умрёт. Он подумал, что сейчас его подхватят. Крист спас жизнь Стафену шесть раз, а Стафен ему — пять. Потому что напарники?
… Потому что или ты делаешь свою работу, или вали к чёрту. Иди в грузчики или кассиры.
… Потому что нельзя делить с другим себя, брать только нужное, а взамен отдавать только тот кусочек, который не жалко. Который бы сам выбросил.
— Крист. Пожалуйста.
***
Чем больше Крист кричал, тем меньше делался мир, тем меньше оставалось воздуха.
Так вот что бывает с теми, кто не вышел?..
С теми, кого не ждут?
— Крист, — позвали.
Нет. Замотал головой. Кто-то же там есть? Снаружи?
***
Чёрт.
Чёрт. Чёрт и все его… Все его…
— Выходи. Давай попробуем снова, а? Только по-настоящему?
Потому что, в сущности, никому ты не нужен до тех пор, пока никто не нужен тебе. Так что…
— Давай! Крист!
И долбанул ладонью по скорлупе, вкладывая в удар то, что у него осталось. Магии не было, была только щепка расколотого дуба в грязной тряпице. И лазурные подкрылки медного ящера в осеннем небе. И Клод, который вложил в Стафена себя, а взамен попросил только навещать хоть раз в год. И Еленка, которая Стафена не смогла простить за мучения матери, но как-то на него всё же смотрела. И брала за руку. И даже собрала ему в интернат оставшиеся от матери книги… И Василь, конечно — Василь. Громкий. Он хлопнул по плечу и сказал: “Я вижу, вы отлично сработаетесь!”
И робкая связь тюкнулась в висок.
И всё это упало в скорлупу.
А напоследок Стафен потерял равновесие и упал туда сам. И это было правильно. Мы себя не кусками раздаём. Мы — цельные. И, быть может, даже немного целое.
Пусть и робко.
***
Динь-дилинькнуло, и скорлупа развалилась. Вместе с ней развалилось остальное. Хлынуло из темноты к свету.
На чердаке пахло пылью и масляной краской. Из пролома в крыше лез вечерний оранжевый свет. Слышались голоса, хлопали чьи-то крылья. Вбежал Василь, встрёпанный и потный. Воскликнул:
— О!
А потом:
— Оборудование попортили. Вычту из зарплат!
И, наконец:
— Живы!
Крист чихнул. А Стафен сказал:
— Будь здоров.
И рассмеялся. Живы.
