Пепел и пыль - Анастасия Усович
Бен оборачивается на меня и дёргает подбородком, мол, что делать будем? Я жму плечами. Выход из тренировочного зала один, и мы его сейчас благополучно загородили. Кто бы ни был в гостях у Нины, у неё запросто могут возникнуть вопросы по поводу нашего здесь местонахождения. Нужно уходить.
Я показываю Бену большим пальцем направление отступного пути. В эту же секунду распахивается дверь, словно она и не металлическая вовсе, и перед нами предстаёт высокая, удивительной красоты женщина в ядовито-зелёном платье с открытыми плечами и затянутым нитками корсетом. Её синие волосы волной ниспадают вниз, к самым туфлям. Их уже тронула седина, и теперь она напоминает морскую пену.
Яростный блеск в её голубых глазах сменяется удивлением, когда она понимает, что ей загородили путь два юных стража. Я знаю эту женщину. Что уж говорить, среди стражей и прочих видов едва ли найдётся того, кто с ней не знаком хотя бы заочно. Поэтому я сразу преклоняюсь, и то же проделывает Бен.
— Что вы здесь делаете? — спрашивает она с сильным акцентом, протягивая глухие согласные.
— По моему приказу прибыли, госпожа Катрина, — на помощь приходит Нина.
Одежда Никиты на ней мятая, пуговицы застёгнуты не на своих местах. Всё встаёт на свои места. Я бросаю на Бена вопрошающий взгляд, и в ответ получаю дрогнувший уголок губ.
Мы оба поняли, что тут на самом деле происходило.
Больше первая стражница не задаёт никаких вопросов. Вздёрнув подбородок, она подбирает юбку и ступает прочь вверх по ступенькам. Нам с Беном приходится прижаться к стене, чтобы пропустить её.
— Нина! — восклицаю я, стоит только двери за спиной Катрины плотно закрыться. — Серьёзно?
— Так, стоп, стоп, стоп! — Нина качает головой. — Сдурела? Я ничего не делала. А вот эта женщина, — она указывает на дверь, — недвусмысленно намекала мне на кое-что.
— Фу, — Бен изображает тошнотворный позыв. — Ей же лет столько же, сколько Авелю. Это как с бабушкой встречаться… буквально.
— Она наяда, — напоминает Нина. — Они долго не стареют. И видел бы ты её без одежды…
Дабы показать всем, что я не собираюсь выслушивать подробности, показательно закрываю уши краями висящего на шее полотенца и, напевая первый пришедший в голову мотив, прохожу дальше, к мешкам для битья. Замечаю, что в тренировочном зале стало чище, чем было вчера, когда мы покинули его. А ещё в дальнем углу сооружено что-то вроде спального места. Если до того, как мы с Беном появились, здесь и правда ничего не было, значит, Нина сегодня ночевала здесь.
— Дома не спится? — спрашиваю я.
Открываю уши и слышу, что спор, к моей радости, закончился.
— Не могу там спать, — отвечает Нина.
Идёт к разложенным вместо матраса вещам, сгребает их и одной большой кучей уносит в кладовую.
— Почему? — подключается Бен.
Равняется рядом со мной. Снимает сумку-мешок с плеча и опускает его себе в ноги. Не знаю, сколько в его понятии фолиантов входят в «парочку» книг, но мешок такой пухлый, словно Бен уместил туда целую библиотеку.
— Анисья, Никитина жена, беременная, оказывается, — сообщает Нина, возвращаясь. В кладовой она успела не только убрать вещи по местам, но и привести себя в порядок, поправив рубашку и перестегнув пуговицы на жителе.
— И ты, как порядочный джентльмен, решила свалить, пока не поздно?
— Нет, — неожиданно грубо и без доли привычной иронии отвечает Нина.
Я даже вздрагиваю, когда в звуках эха высокий женский голос превращается в низкий гаркающий бас.
— В чём дело? — спрашиваю я.
— В том, что повторяю для тех, кто в танке: она беременная. А я сейчас в самом эпицентре военных разборок. Мало ли что задумает Христоф, вдруг захочет ударить по родственникам. Пришлось даже специально сказать Анисье, что не хочу видеть её на балу. Разревелась, назвала какими-то словами странными… — Нина хмурится, видимо, пытаясь вспомнить, какими именно. — Подозреваю, что такими, которые не пропустили бы в эфир. Она думает теперь, что Никита ей уже изменяет.
— Я так понимаю, не такие уж и необоснованные претензии-то, — отмечаю я.
Подхватываю полы юбки, выпячиваю челюсть, вздёргиваю подбородок и, изображая Катрину, произношу с наделанным акцентом, специально коверкая слова:
— Фто фы сдес делаэте?
Бен издаёт короткий смешок, и чтобы окончательно не взорваться, приседает к мешку и принимается что-то в нём искать. Нина закатывает глаза:
— Никита не изменяет Анисье, он её любит. А Катрина… Она часто приходит сюда, но ответ всегда получает один и тот же.
— И всё равно пытается?
— Ну, её можно понять, — Нина с удовлетворённым выражением снимает с жилета невидимые пылинки. — Отдавать такого красавчика одной женщине — настоящее преступление.
— Конечно, конечно, — иронично соглашаюсь я.
Бен раскладывает книги Алексея прямо на полу, в педантично ровный ряд. Я вспоминаю комнату, которую мы только что покинули, где вещи лежат на своих местах, кровать заправлена, одежда не разбросана. Не очень похоже на Бенов привычный хаос. Так и здесь, обложка к обложке, шов к шву. Крайнюю книгу, которую Нина случайно задевает ногой, когда проходит мимо, Бен тут же равняет с предыдущей.
— Что за литературная ярмарка? — я приседаю рядом с Беном.
На обложках знакомые слова на родном, но не том современном, к которому я привыкла, русском языке.
— Я же сказал, у меня появилась идея, — последними из мешка Бен достаёт листы пергамента, стальное перо и чернильницу. — Ты говорила, что у всех химер Риса свой уникальный набор способностей в зависимости от того, какой генетический материал был использован.
— Генетический материал? — переспрашивает Нина. Она на пол садиться отказывается. Вместо этого снимает с крюка один из мешков и бросает его у стены. Устраивается на вид удобно; я сразу ощущаю, какой холодный на деле здесь пол и как у меня ноют колени от его твёрдости. — Откуда столько безразличия, мужчина?
— Короче! — с нажимом произносит Бен, раскрывая ближайшую к себе книгу. — По описанию Славы я выпишу все сильные и слабые стороны каждой комбинации, что поможет нам понять их теоретические уязвимые места.
Я довольно киваю. А идея-то отличная!
— Может сработать, — мои мысли вслух высказывает Нина. — Всё лучше, чем бездействие. А потом ещё немного потренируемся, пока меня не затащили украшать зал.
Ежегодный бал проводят в единственном помещении, которое тянется от одного корпуса штаба к другому. В здании два видимых этажа, но есть и третий, без окон на стенах, но со стеклянной крышей. Подняться в тот зал можно только через специально открытый для этого портал.
— У меня сегодня последняя примерка платья, — вспоминаю я. — Так что давайте начнём.
Бен размещается удобнее, насколько это вообще
