Демоны могут смеяться - Григорий Семух

— Мне и в неведении неплохо живется. Меньше знаешь — лучше спишь… Я вот, сплю как младенец.

— Повзрослеть придется. Впрочем — леди улыбнулась — возможно ты и не успеешь.

Дамочка повернулась и зацокала своими высоченными шпильками по мраморному полу, оставив меня стоять в задумчивости… Это что только что было? Угроза? Вслед за ней я решил не идти, впрочем, я и так собирался топать по лестнице, во многом, потому что знал — на своих шпильках дамочка за мной по ступенькам не поскачет.

Три пролета спустя я едва не заорал, когда наткнулся на дворецкого, который непонятным образом появился в темном коридоре — его шагов по мраморным ступеням я не слышал. Только когда он соизволил показаться я услышал шарканье подошв и цокот трости.

— Черт возьми — я погасил доспех и попытался по лицу дворецкого понять, заметил ли он движение моих татуировок или нет — до инфаркта доведешь.

— Одобряю — изобразил он поклон — но почему-то я не почувствовал дрожи.

— Потому что у меня нет сил и я едва на ногах стою.

Старик запустил руку в карман и вытащил оранжевую коробочку тик-така. Открыл крышку и вытряхнул несколько драже на ладонь.

— Слушай, давай не сейчас а? — я уже понял что он делает — я устал и почти на нуле.

— Колодец нельзя углубить копая лопатой воду. Чтобы сделать его глубже, нужно сначала вычерпать воду до самого дна.

Старик взмахнул рукой подбросив горсть драже, и я все же попытался подхватить как можно больше из них. Не сгрести все в кучу мысленной лопатой а подхватить каждую горошинку ментальным пинцетом.

— Неплохо — он обозначил кивком поклон и пересчитал висящие в воздухе тиктачины — восемь точек приложения усилия. Хороший результат, ваш брат не может оперировать более чем с одним объектом.

— Зато этот один объект который он может поднять, может быть грузовиком.

— Это не важно. Мастерство побеждает силу а дух побеждает мастерство.

— Когда моя голова внезапно оторвется, пока я сижу на толчке, я буду чувствовать превосходство, понимая что это сделано слишком неумело.

— Безусловно, никогда нельзя расслабляться и никому нельзя доверять, но во дворце вам ничего не грозит.

— Ладно — чуть помедлив ответил я — ты что-то хотел?

— Думаю вам стоит пройти к врачу — дворецкий кивнул на мою ногу, но когда я отрицательно помотал головой, вздохнул и перехватив трость за середину, протянул ее мне рукоятью вперед — тогда это вам пригодится.

— Спасибо — я принял на удивление тяжелую трость и кивнул — один ты нормальный в этом дурдоме.

Я потянул трость на себя, дворецкий же в этот момент как-то хитро ее повернул, как я потом понял, чтобы открыть механизм, и потянул в свою сторону, так что трость осталась у него, а рукоять у меня, и я вдруг обнаружил что тяну из ножен скрытый клинок.

— Беру свои слова обратно — усмехнулся я, рассматривая узкую матовую шпагу, которая сначала показалась мне платиновой, но сейчас я понял, что это вообще не металл, а какой-то композит или может керамика, наверное, чтобы металлодетекторы проходить — ножик в век огнестрела, умно, безусловно.

— Раритет — не согласился с моим сарказмом дворецкий — кость высшего демона, обесскверненная конечно…

— Лишенная скверны значит — понимающе кивнул я, это сразу же минус девяносто девять процентов ценности.

Главное свойство демонов, и соответственно частей их тел, за которое их так любят артефакторы и ненавидят инквизиторы, это разложение души, а значит почти полный игнор духовных щитов. Свежей костью высшего демона можно пробить, наверное, даже щиты отца. Жаль, что эти свойства, после смерти демонов, быстро исчезают. Кость демона из высших, может хранить в себе какой-то запас скверны, конечно, но неэкранированная, она очень быстро выветривается. Словно бы аннигилирует как антиматерия — демоническая скверна почти что и есть антижизнь, ну или как минимум антидух.

Возможно сразу после того, как этот клинок изготовили, и ткани хранили еще хоть какой-то отголосок некой демонической жизни, он был грозным оружием, способным поразить сильного мага, но штука, по сути, одноразовая — при контакте с концентрированной духовной энергией, скверна вступит с ней в реакцию взаимно обнулившись. Можно пробить щиты и заколоть почти кого угодно, но только один раз, и этот раз, судя по всему, был уже давным-давно, сейчас это просто костяная ковырялка.

— В любом случае спасибо — кивнул я дворецкому, и поковылял в комнату, теперь уже опираясь на трость.

— Не стоит недооценивать простые вещи — негромко сообщил он моей спине — даже ваши браться не пренебрегают мечами. Я бы посоветовал вам его сохранить, ну и конечно же изучить как следует.

Войдя в свою комнату, которую комнатой можно было назвать весьма условно, ибо это был целый комплекс помещений, я запер дверь и пошарив в ящике стола достал простенький приборчик, для поиска скрытых камер. В очередной раз убедившись, что за время моего отсутствия видеонаблюдения не появилось, я вынул из скрытого ящика в шкафу шкатулку с необходимым инструментарием и все же зашел в гардероб, от греха подальше. Приглушив свет, несколько раз глубоко вздохнул, прислонил к стене трость и опустился на пол напротив огромного зеркала во всю стену. Вынул из шкатулки резиновый жгут и шприц…

Закончив с процедурой откинулся спиной на стену, выждал несколько секунд чтобы морфиновая блокада начала нормально действовать и приступил. Драный плащ с оторванными рукавами снимать не стал, он мне не мешал, просто распахнул его на груди. Рубашки под ним не было и прежде, чем в глазах потемнело а голова закружилась, я успел увидеть как по рукам и телу ползут узоры татуировок, стекая черными кляксами и собираясь воедино, покрывая сплошным слоем чернил руки от запястий до плеч, всю грудь и живот.

Длинная черная клякса чернил, растекшаяся по правой руке, вздрогнула. Я сжал зубы чтобы не заорать — казалось, что с руки сдирают кожу, и это сквозь наркотическую блокаду. Клякса чернил, от запястья до локтя, на ходу обретая некое подобие формы оторвалась от руки, вытянулась, словно бы встряхнулась, выпуская откуда-то из недр космической черноты, такие же черные перья. Чернильное крыло на ходу вырастая в размерах и окончательно обретая форму рванулось сильнее, отрываясь от кожи до самого плеча и я заскрипел зубами — казалось из