Неоновые боги - Кэти Роберт
Когда он вновь сердито смотрит на меня, мое безмятежное, радостное выражение лица уже снова на месте.
– Ты хочешь остаться здесь на три месяца.
– Хочу. Мой день рождения шестнадцатого апреля. На следующий же день я перестану тебя беспокоить. Как и всех остальных.
– Что это значит?
– Как только я получу доступ к трастовому фонду, то подкуплю кое-кого, чтобы он вызволил меня из Олимпа. Детали неважны: важно то, что я сбегу.
Он прищуривает глаза.
– Покинуть этот город не так уж просто.
– Как и перейти через реку Стикс, но вчера ночью мне это удалось.
Наконец, его взгляд смягчается и он просто изучает меня.
– Ты обрисовываешь какую-то слабую месть. С какой стати меня должно заботить, что ты будешь делать? Сама сказала, что не вернешься к Зевсу и матери, и именно я забрал тебя у него. Для меня нет никакой разницы, оставлю я тебя здесь или нет, уйдешь ты сейчас или через три месяца.
Он прав, и меня удручает его правота. Зевс уже знает, что я здесь, а значит, Аид поставил меня в тупик. Я осторожно встаю, стараясь не вздрогнуть от ноющей боли в ногах. Судя по его прищуренным глазам, он это замечает и явно недоволен. Неважно, каким бесчувственным он пытается казаться. Если бы он и вправду был таким, то не стал бы перевязывать мне ноги, не стал бы кутать в одеяла, чтобы я согрелась. Он бы не стал сейчас бороться с желанием толкнуть меня обратно на кровать, чтобы я не причиняла себе боль.
Сцепляю руки в замок, чтобы не успокоиться.
– А что, если ты, так сказать, подольешь масла в огонь?
Он внимательно наблюдает за мной, и меня посещает жуткая мысль, что именно так наверняка чувствует себя лиса перед тем, как на нее спускают собак. Погонится ли он за мной, если побегу? Я не могу быть в этом уверена, а потому сердце в груди начинает биться быстрее.
В конце концов, Аид произносит:
– Я слушаю.
– Оставь меня у себя до конца зимы. Со всем, что из этого следует.
– Персефона, говори прямо. Объясни, что ты предлагаешь в подробностях.
Мое лицо, по всей видимости, стало пунцового цвета, но я не даю улыбке дрогнуть.
– Если он подумает, что я предпочла ему тебя, это сведет его с ума. – Аид выжидает, и я с трудом сглатываю. – Ты живешь в нижнем городе, но хорошо знаешь, как все устроено по ту сторону реки. Моя мнимая ценность напрямую связана с моим имиджем. Помимо всего прочего, ты неспроста никогда не видел, чтобы я прилюдно с кем-то встречалась с тех пор, как моя мать стала Деметрой. – Оглядываясь назад, я жалею, что позволила матери вмешаться в этот вопрос. Думала, что лучше не нагнетать обстановку, пока она создавала репутацию мне и моим сестрам. Я даже не догадывалась, что она потом воспользуется этой репутацией, чтобы продать меня Зевсу. – Зевс печально известен тем, что не желает того, что считает испорченным товаром. – Я делаю глубокий вдох. – Так… испорть меня.
Наконец, Аид улыбается. И, милостивые боги, в меня словно вонзается лазерный луч. Жар настолько сильный, что покалывает кончики пальцев на руках, а пальцы на ногах поджимаются. Я смотрю на него и тону в глубине этих темных глаз. А потом он мотает головой, гася волну непривычного ощущения в моем теле.
– Нет.
– Что значит нет?
– Я знаю, что ты в своей роскошной жизни, скорее всего, нечасто слышала это слово, так что повторю по слогам. Нет. No. Nein. Non. Исключено.
Во мне вскипает раздражение. У меня родился отличный план, тем более что времени, чтобы его продумать, было мало.
– Почему нет?
На миг мне кажется, что он не станет отвечать. Но затем Аид качает головой.
– Зевс не глуп.
– Полагаю, это справедливое предположение. – Невозможно заполучить и удержать власть над Олимпом, не обладая соответствующим интеллектом, даже если статус переходит по наследству. – К чему ты ведешь?
– Даже если не брать в расчет Гермес, у него есть шпионы на моей территории, в точности как и у меня – на его территории. Его не одурачишь никаким поверхностным фарсом. Хватит и одного доклада, чтобы доказать этот обман, что в корне противоречит цели нашего обмана.
Если он прав, то мой план не сработает. Какое разочарование. Настал мой черед скрестить руки на груди, хотя метать сердитые взгляды я отказываюсь из принципа.
– Значит, пусть все будет по-настоящему.
Аид медленно моргает, и это служит мне особой наградой.
– Ты с ума сошла.
– Это вряд ли. Я женщина, у которой есть план. Учись и приспосабливайся, Аид. – Мой беззаботный голос никак не сочетается с бешеным сердцебиением, от которого слегка кружится голова. Не могу поверить, что предлагаю это; не могу поверить, что способна на такую импульсивность, но слова льются из меня ручьем. – Ты довольно-таки привлекателен, несмотря на угрюмость. Даже если я не в твоем вкусе, уверена, ты сможешь закрыть глаза и подумать об Англии, или о чем еще думает призрак, когда предается плотским утехам.
– Плотским утехам. – Сомневаюсь, что он сделал хоть один вдох за прошедшую минуту. – Персефона, ты девственница?
Я морщу нос.
– Вообще-то, это не твое дело. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что только девственница назвала бы секс «плотскими утехами».
Ах, так вот что его останавливает. Мне не стоит с таким удовольствием подшучивать над этим мужчиной, но что бы я ему ни говорила, я правда не думаю, что он причинит мне вред. У меня не возникает желания лезть из кожи вон каждый раз, когда мы с ним оказываемся в одной комнате, а значит, он уже гораздо лучше Зевса и нескольких других людей, которые часто мелькают в его окружении. Более того, пусть он рычит и пытается задеть меня словами, но все равно то и дело украдкой поглядывает на мои ноги, будто ему самому больно оттого, что я на них стою. Аид нервирует, но точно не причинит мне вреда, раз его так сильно заботит мой нынешний уровень комфорта.
Я бросаю на него слегка жалостливый взгляд.
– Аид, даже при том смехотворно большом значении, которое в верхнем городе придают девственности, существует множество занятий и без проникновения в вагину, которые можно назвать «плотскими». Я-то думала, ты уже об этом знаешь.
У него подрагивают губы, но ему удается сдержать улыбку. И вот он снова смотрит на меня сердито.
– Тебе так страстно хочется продать свою девственность в обмен на безопасность?
Я закатываю глаза.
– Да брось. Какую бы выдумку мама ни внушила Зевсу, я не девственница, так что если именно эта мысль не дает тебе покоя, забудь. Все нормально.
Но его взгляд становится еще более суровым.
– От этого предложенная тобой сделка не становится более заманчивой.
Ох, да это просто смешно. Я вздыхаю, давая волю своему раздражению.
– Какая же я бестолковая, раз подумала, что ты из числа людей, которые не поклоняются алтарю девственной плевы.
Он чертыхается с таким видом, словно ему хочется провести ладонью по лицу.
– Я не это имел в виду.
– Так ты сказал.
– Ты перевираешь мои слова.
– Разве? – Этот разговор уже давно исчерпал предел моего раздражения. Обычно мне проще вовлекать людей в свои идеи. – В чем проблема, Аид? У нас с тобой схожие цели. Ты жаждешь покарать Зевса за зло, которое он тебе причинил. Я хочу добиться, чтобы его планы жениться на мне никогда не реализовались. Заставив его поверить, что мы трахаемся на каждой доступной поверхности, пока ты не оставишь клеймо на моей коже, мы достигнем обеих целей. После
