Дело серенького козлика - Пашка В.
— Преувеличения, Марта, — ответил Динозавр, — сплошные преувеличения.
Во время всей этой шуточной перепалки Марта краем глаза следила за Николаевым. Тот выглядел так, словно совсем не заметил пугающих намеков. Вместо этого он как будто что-то вычислял в уме.
Марта чуть напряглась, но увидела только странное — свечи, толстую книгу и металлический блеск.
“Тоже колдун, — подумала Марта. — Как бы выяснить, что он колдует?”
Динозавр вышел.
Николаев вдруг широко улыбнулся.
— Вас не проведешь, — сказал он. — Вы ведь тоже не чужды тонким практикам, верно?
“Слова-то какие — тонкие практики, — подумала Марта, — сразу пахнет то ли мошенниками, то ли попросту болтунами… Интересно, ты, дружок, насколько болтун?”
— Я расследую череду преступлений, — сказала Марта, — и мне необходимо знать подробности происшествия с вами.
— Ясно, — ответил Николаев. — Скрывать от вас бесполезно, но и пропажа у меня ерундовая. Это статуэтка, небольшая, не представляет из себя…
Он все говорил и говорил, перечислял ничтожество и неважность потери, превозносил Мартины достоинства, и Марта даже немного растерялась.
Внутреннее око никак не включалось, болтун перед ней все гудел и зудел, пока Марта не перебила его.
— Извините, Арчибальд, — сказала она, — но я вынуждена вас остановить.
Николаев сбился. Он побледнел и глубоко вдохнул, словно собираясь что-то сказать, но поперхнулся.
Закашлялся.
“Я назвала его не так, — подумала Марта, — но правильно. Почему он Арчибальд? Что это значит? Надо делать вид, что я все знаю”
— Мы приложим все усилия, чтобы найти вашу статуэтку, — сказала она вслух. — Было очень познавательно поговорить с вами, но у меня куча других дел. И у вас, я уверена, есть друзья, которым требуется ваше внимание.
Она не знала, почему сказала последние слова. Догадывалась — начинало работать внутреннее око, пока слабо, неверно, но ему стоило верить. Угадала же она про “Арчибальда”! Хотя, чувствовала, что далеко не все.
Николаев сидел, приоткрыв рот, в явной растерянности, и Марта поймала его взгляд. Попыталась заглянуть через глаза куда-то внутрь, в глубину его души, почему-то это казалось очень важным.
Ночь.
Свечи.
В отблесках пламени танцуют обнаженные люди. Музыка — странная, резкая, неприятная. Бьющая по ушам, завывающая.
Лиц не видно, только тела, пот блестит на коже,
Николаев… впрочем, там нет Николаева, там — Арчибальд. Или даже кто-то еще. Кто-то, кто носит Арчибальда, как маску для своих, а Николаева — как маску для чужих…
— А вы серьезнее, чем я ожидал, — сказал Николаев, и своими словами разбил видение.
— Давайте по порядку, — сказала Марта. Она чувствовала, что надо отступить. Не пытаться выяснить слишком много, дать Николаеву возможность рассказать его легенду. И сделать вид, что веришь это легенде, что не знаешь о череде масок
Иначе можно доиграться до прямого противостояния, а пока было неясно, стоит ли враждовать с Николаевым.
А главное — зачем?
Марта придвинула к себе лист бумаги и приготовилась писать.
— Имя полностью?
— Николаев, Александр Анатольевич, — ответил тот. Судя по тону, он тоже собрался отступить, отойти к формальному стилю.
“Некоторое время будет играть в послушного мальчика, — подумала Марта. — Даже не сказал, что мы уже все это записывали…”
— Род занятий?
— Художник и музыкант, — ответил Николаев. Марта не смотрела на его лицо, но была уверена, что там замкнутость и настороженность. Словно он только и ждет подвоха.
— Музыкант? — переспросила Марта, и удержалась, чтобы не поднять глаза на него.
— Играю на клавишных, — уточнил Николаев. — У нас группа, небольшая, но очень неплохая. Выступаем. Играем готик-метал. С уклоном в дум. “Кошмары Арчибальда”.
— Кошмары? — переспросила Марта и подняла взгляд. она надеялась, что на лице только вежливое недоумение.
— Название нашей группы, — ответил Николаев. — Арчибальд из “Героев”. Чернокнижник.
Марта подумала, не перегнет ли она палку, прикидываясь совсем дурочкой и спросив, не является ли сам Николаев чернокнижником. Решила, что не стоит.
Ответ она и так знала.
Танцующие при свечах подсказали.
Она аккуратно записала: “Арчибальд-Чернокнижник”
— А пропажа ваша, — задала Марта следующий вопрос, — она как выглядела-то?
— Ну… — протянул Николаев. — Статуэтка… Примерно такая… — он взмахом рук попытался показать размеры, но так быстро убрал руки, что Марта вдруг догадалась.
Это было не видение, это была простая логика.
Чернокнижник, проводящий оргии при свечах.
У остальных забирали предметы силы, значит, и здесь что-то около-волшебное.
А главное — он очень стесняется сказать вслух, что же там. А значит — постыдный секрет.
Вообще-то, за сатанистскую секту парню и в самом деле можно влепить срок, неудивительно, что он мутит…
Она чуть не спросила вслух, кого конкретно изображал его сатанистский идол.
Вместо этого она сказала:
— А можете как-то подробнее описать статуэтку?
— Там… да это неважно! — снова стал мяться Николаев.
— Важно, — ответила Марта и снова посмотрела ему прямо в глаза. На этот раз никаких оргий там не было, только мутная серая мгла.
— Важно, — повторила она. — Я не полиция нравов, и ваши игры с сатанизмом меня не волнуют. Пока. Но украдена серия предметов, оккультно-религиозного значения.
Она помолчала, давая осознать сказанное.
— Так кто на вашей статуэтке? — спросила она.
— Козел, — мрачно ответил Николаев. — Голова козла. Но это никакой не сатанизм! Это просто игра. Образ, понимаете? Для вдохновения. Для музыки!
— Понимаю, — ответила Марта. — А имя у козла есть?
— Бафомет, — Николаев сказал и чуть не заткнул себе рот ладонью. В глазах даже мелькнуло что-то похожее на панику.
Марта снова стала смотреть в свои записи.
— И его украли, — сказала она спокойно, самим тоном сообщая, что все нормально, все в порядке.
— Ну, это ж не настоящий Бафомет, — Николаев нервно хихикнул. — И Арчибальд — это ж просто сценический образ. Когда меня треснули по затылку…
— Кстати, — уточнила Марта, — а вы медэкспертизу делали?
— Не делал, — Николаев помрачнел. — Вы знаете, видимо, как-то так ударили хитро, что на утро уже никаких следов не было.
— Зря не делали, — посетовала Марта, хотя и так знала, и то, что не делал, и что следов на утро не было. — Может, медики бы заметили что-то необычное.
— Вы сами-то в это
