Ворожей Горин – Зов крови (СИ) - Евгений Юрьевич Ильичев
В общем, по всему выходило, что мне в свою тайну нужно было посвятить еще и заведующего паллиативным отделением. Итого — без меня четверо. Вот же засада. Все одно кто-нибудь да проболтается, к гадалке не ходи. Немцы вообще на такой случай целую поговорку придумали: «Что знают двое, знает свинья». Грубо, но очень точно. Ладно, решил я, поживем — увидим. Теперь переходим к «сладенькому».
— Это что, (непечатно), там было такое? — шепотом спросил я у самого себя.
Разумеется, я имел в виду не свою клиническую смерть, а то, что за ней последовало. Вот как прикажете все это понимать? Самым напрашивающимся выводом у любого здравомыслящего прагматика должен был быть следующий: человек по неосторожности получает разряд тока, падает, бьется головой о пол, а после длительное время пребывает в клинической смерти. Само собой, мозг в таком состоянии находится в состоянии дичайшей гипоксии и выдать на-гора может что угодно. Хоть призраков, хоть лунтиков, хоть смешариков с покемонами в придачу.
Я задумался: а ведь вполне себе рабочий вариант. Смущало лишь одно — я, блин, уже бывал в таком состоянии раньше. Я уже отделялся от своего тела. Уже летал бесплотным призраком по квартире и по коридорам колледжа. Я во внетелесный опыт верил, равно как верил и себе самому. Все, что я там видел, не было плодом моего воображения. Я на воображение вообще довольно скуп от природы и придумать с ходу столь красочную картинку просто не смог бы.
Но, с другой стороны, поверить в то, что я там видел, означало одно — я вплотную приблизился к миру мертвых. Я мало того что сам вывалился из своего тела, я еще и бабку Семенову видел в том же состоянии. Объяснить, правда, почему она оказалась голая и молодая, я не мог. Нестыковка. Опять же, с бабкой Семеновой до всех этих событий я знаком не был. Все наше общение сводилось к тому, что я приходил к ней в палату пару раз в неделю на своих дежурствах, убеждался, что она все ещё жива, записывал в специальном журнале ее показатели, дублировал запись в ее истории болезни — и все. Ни в сознании я ее не видел, ни тем более молодой — это в принципе невозможно, учитывая нашу разницу в возрасте. Я не общался с ее родственниками, которые, скажем, могли бы мне ее фотографии в молодости показать. То есть никакой информации о том, как именно могла Семенова выглядеть в молодости, у меня в голове не было и быть не могло.
Это что же тогда получается, я все это выдумал? И молодую сексуальную Семенову (вот же геронтофил латентный), и демона того страшного, и то, что она говорила и делала?
Кстати, а что она там говорила? Что-то насчет опасных родственников. То ли дочка у нее страшная, то ли внучка… Я помотал головой из стороны в сторону. Вот же бред! Тут я вспомнил ещё несколько деталей своего посмертного опыта. Точно, ещё же был этот странный воздушный поцелуй… Что я там проглотил-то?
Нет. Определенно, все, что я тогда видел, не могло быть правдой. Выдумать я это сам не мог, это тоже верно, но за свой мозг-то я отвечать не могу. Мозг, как говорил классик, дело темное и исследованию не подлежит. Что он там навыдумывать в состоянии гипоксии способен, уже не моего ума дело.
А если все и взаправду происходило, продолжал я успокаивать сам себя, что с того? Вот, допустим, правда все это. Есть и загробный мир, и душа существует. Допустим даже, что она после смерти выглядит, как хочет, душа эта. Семенова вон в целую Анджелину Джоли превратилась. Положим даже, что и демоны всякие существуют, и ангелы. Ок, есть все это. И что? Вот правда, что мне с этого? Все это там, в загробном мире, и до моей смерти биологической никак меня касаться не должно. Все, что там, за чертой, будет иметь для меня смысл только тогда, когда я окочурюсь. То есть либо в случае форс-мажора какого-нибудь, либо через много-много лет, в глубокой старости. Сейчас-то все это как меня касается? Сейчас мне жить нужно и решать проблемы этого мира, а не того.
В общем, аутотренинг мне помог. Пока сидел на диване и сам с собой общался, успел даже закемарить. Проснулся я уже с первыми лучами солнца, голодный и словно палками побитый.
Взглянув на часы, понял, что до первых врачей еще полчаса есть. Можно и в порядок себя привести, и кофейку бахнуть, и на утреннюю «пятиебудку» сходить. Там, собственно, все и решится. По реакции Косякова я все сразу пойму — докладывали ему о моих ночных похождениях или нет.
Глава 5
Я терпеть не мог еженедельные конференции, которые устраивало наше начальство. И не нравились они мне только по одной причине — руководство, их проводящее, всеми силами отбивало у нас, ординаторов и интернов, всякое желание работать в медицине вообще и в стационарах в частности. Не знаю, как было в других ЛПУ, но подозреваю, что везде плюс-минус все одинаково.
Сразу оговорюсь — это мое личное мнение, и я никому его, разумеется, не навязываю. Просто после шести лет напряженного обучения в медицинском, после всех этих бессонных ночей над учебниками, после слез, пота, крови — после всех этих реальных лишений, на которые мы шли добровольно, хотелось хоть чуточку понимания и человечности от старшего поколения врачей. На деле же выходило иначе. После всех кругов ада, что мы вытерпели ради самой гуманной профессии в мире, без пяти минут врачи оказываются один на
