Черный город - Василий Анатольевич Криптонов
На мой взгляд, требование было вполне резонным, и в обычное время я бы сам препятствовал тому, чтобы так нахально выделяться из толпы курсантов. Сколько себя помню, никогда не требовал особых преференций. Всю жизнь хлебал из одного котелка со своими бойцами, ночевал бок о бок с ними. Но — что поделать. Не обсуждать же наши с дедом непростые дела в холле жилого корпуса...
Я шагал по аллее. Холода надвигались всё стремительнее. Государь, по слухам, уже отбыл в Зимний дворец.
Обычно в это время на аллее я никого не встречал. Осень, темнеет рано. Да и погода, чем дальше — тем хуже. Курсанты перед единственным выходным предпочитали собираться в общей зале, где приветливо горел камин, ходить друг к другу в гости или сидеть в библиотеке, погрузившись в интересную книгу. В парке было темно и пустынно.
Оно и хорошо. Для меня — то, что надо.
Одинокая фигура, которую я заметил на скамейке на боковой аллее, кого-то другого, вероятно, просто удивила бы. Меня же, после всего того, что происходило вокруг, она насторожила.
Кто это? Почему — один? И что делает в такую погоду в парке? Мёрзнет на ледяном ветру?
Я решительно изменил направление. К сидящему на скамейке приблизился так, чтобы он меня не заметил.
Фигура была закутана в тёплую меховую накидку с капюшоном. По этой накидке я понял, что на скамейке сидит девушка — парни-курсанты с наступлением холодов носили шинели. Впрочем, и не будь накидки, я бы понял, что передо мной — девушка. Заниматься тем, чем занималась она, у парней не очень принято. Девушка плакала.
Делала она это негромко и деликатно, но в тишине пустынного парка я отчётливо слышал каждый звук. Подумав, вернулся на аллею и пошёл, громко шаркая ногами — чтобы девушка увидела меня издали. Если напугаю её, внезапно выскочив из-за дерева, есть вероятность не успокоить барышню, а добиться прямо противоположного эффекта.
Девушка, как и ожидал, меня услышала. Перестала плакать и торопливо принялась, не снимая очков, вытирать слёзы. Для того, чтобы как только я пройду мимо, продолжить реветь, ага. Знаем мы эти фокусы.
Остановившись напротив скамейки, я вежливо поклонился. Девушка, помедлив, кивнула.
— Прекрасная погода, не правда ли? — светским тоном проговорил я.
— ...чудесная, — отозвалась она.
Говорила она так странно, будто первое слово в каждом предложении съедалось. Перед каждой её фразой отчётливо слышалась тишина. Плюс — негромкий голос, которого почти не разобрать на ветру.
Очередной порыв ветра как раз бросил в лицо новую порцию мерзкой, холодной измороси.
Действительно, погода — чудесней не бывает. Приличная собака от прогулки откажется. Из чувства сострадания к хозяину... Но когда это останавливало истинного аристократа от того, чтобы нести положенную по этикету чушь?
— Князь Константин Барятинский, к вашим услугам, — представился я.
— А... — Девушка запнулась. — ...Аделаида. Меня зовут Аделаида. — Фамилию она не назвала.
— Очень приятно. — Я поцеловал протянутую руку.
Ладошка на ощупь показалась ледяной.
— Могу узнать, что вас так расстроило?
— ...ничего, — сказала Аделаида, глядя мимо меня. — Ровно ничего. Почему вы думаете, что я расстроена?
— У вас грустные глаза, — выкрутился я. Не говорить же открытым текстом, что слышал, как ревела. — Проблемы с учёбой?
Исходил из простой логики: какие ещё проблемы могут быть у курсантки? Либо учёба, либо отношения. Но спрашивать у незнакомой девушки об отношениях точно не стоит.
— ...с учёбой? — задумчиво повторила она. — Проблемы... С учёбой... — глаза Аделаиды снова подозрительно заблестели.
А я вспомнил о том, что недавно в Академии определяли магический уровень курсантов. После этого многие ходили, как мешком прибитые. Такие нежные создания, как Аделаида, от этой процедуры, видимо, до сих пор не отошли. Своих однокашников, как парней, так и девушек, я за прошедшее время успел изучить, почти всех знал в лицо. Аделаиду не помнил. Со второго курса, наверное.
— Магический уровень — ерунда, — авторитетно заявил я. — Те цифры, которые нам озвучили на уроке, вообще ни о чём не говорят. Не стоит из-за них так расстраиваться.
Аделаида вздрогнула — видимо, я угадал.
— ...не стоит расстраиваться? — Аделаида подняла на меня взгляд. — ...откуда вы знаете... ...из-за чего мне стоит расстраиваться...
Было что-то гипнотическое в звучании её голоса. Я поневоле прислушивался, буквально впитывая каждое слово.
— Вы ведь, наверное, белый маг, — предположил я. — У нас у всех сейчас не лучшие времена, знаете...
Тут я немного покривил душой. Потому что мне-то было грех жаловаться, я в Академии превосходил даже чёрных магов. Но ей-то об этом знать не обязательно. Хотя, конечно, списки висят у всех на виду...
На Аделаиду мои слова не произвели впечатления. Она снова отвела взгляд. Молчала так долго, что я уж было подумал — аудиенция окончена. Но вот вновь зазвучал её отстранённый голос:
— ...мой отец — очень сильный белый маг... ...а я не могу похвастаться даже первым уровнем... ...говорили, что это возрастное... ...что это пройдёт... ...мне скоро восемнадцать... ...и что же?..
— Что? — вежливо спросил я.
— ...ничего, — откликнулась Аделаида и показала мне руку, затянутую в перчатку.
Тонкая кожа была надорвана у запястья. Зацепить её таким образом по случайности вряд ли бы получилось. Перчатка выглядела так, словно её намеренно ухватили за край — например, зубами — и надорвали. Не удивлюсь, если именно так и было.
— ...мой отец мановением руки может восстановить разрушенный дом, — сказала Аделаида. — ...а я?.. ... даже перчатку... ...видите?..
Я, подумав, сел на ледяную скамейку рядом с ней. Справедливости ради — умением утешать барышень в прошлой жизни похвастаться не мог. Здесь же, обзаведясь сестрой-близнецом, находящейся в ранимом подростковом возрасте, я волей-неволей освоил ещё и это искусство.
— Мне кажется, ваш отец слишком строг к вам, — сказал я. — То, что он — сильный маг, вовсе не означает, что вы непременно должны перенять его навыки.
— ...отец?.. строг?.. — В голосе Аделаиды, наконец, зазвучала эмоция: удивление, но чтобы её различить, нужно было привыкнуть к её манере говорить. — ...отец исключительно добр ко мне...
