Крысиный бег lV - Антонио Морале
Бля! Опять? Даже сдохнуть спокойно не даст! Что за жизнь…
Глава 4. Небо в клеточку
Второй мой якорь был… Да, в тюрьме! На этот раз не в тюрьме немощного тела, а в самой настоящей, обычной тюрьме для преступников...
И всё равно этот парень был поприятнее Василия. Хотя бы тем, что он не был овощем и мог двигаться. С одной стороны. А вот с другой... Это был отброс общества, который должен сгнить в этой самой тюрьме. Такого не жалко, и никакие моральные принципы меня не мучили. Заменил я его и всё.
Опять же, с одной стороны это хреново. Тюрьма! Оказаться в тюрьме. А с другой — почему нет? Тут тепло, тихо, он никуда не денется, за ним приглядывают, и он в безопасности. Что может случиться с человеком, который должен сидеть в одиночной камере всю оставшуюся жизнь? Ничего! Идеальный вариант. А учитывая то, что он мне обошёлся в разы дешевле того же Васи… Нужно было сразу по тюрьмам прошвырнуться.
И всё-таки, тюрьма это непредсказуемое место. И значит, пока я не окрепну, пока не нанесу несколько Узоров — мне нужно поберечь тело Ярика. С Васей мы расстались неожиданно быстро, с Ярославом расставаться я был не готов. Да ещё и тюрьма была всего в десяти километрах от нашего города. Я практически дома. Алина, Эля, Дарья… Только Яна далеко. Надеюсь, с ней всё в порядке. Помочь ей сейчас я всё равно никак не мог.
Это тело мне обошлось практически даром. Мне нужно было найти точки соприкосновения с начальником тюрьмы, подружиться с ним, предварительно узнав, чем тот интересуется, чем живёт и чем увлекается. Всё было до банальности просто. У пятидесятилетнего бывшего военного Александра Васильевича, а ныне начальника тюрьмы строго режима «Ворон», была молодая супруга. А вот сил у Александра Васильевича на неё катастрофически не хватало. Мужских сил…
Зачастил Александра Васильевича по мужским докторам. И простату подлечить, и шлаки подчистить, и сосудики, и кровообращение, и сердечко. Всё, что влияло на мужскую силу. И так он отчаялся бегать по врачам традиционной медицины, которых уже стал открыто называть «шарлатанами», что начал подыскивать контакты Одарённого Лекаря.
О! А я ведь так удачно, совсем недавно поднаторел в этом нелёгком лекарском искусстве.
Дальше всё было делом техники. Я явился к нему на приём, предложил свои услуги и назвал неподъёмную для старого вояки сумму — два миллиона. Чем вогнал своего нового друга в какой-то режим прострации.
— Два миллиона или… Или возможность провести эксперимент с вашими подопечными в вашей тюрьме.
— Какой эксперимент? — Заинтересовался вторым вариантом Александр Васильевич.
— Безобидный. Мне же как лекарю нужно расти, а становиться подопытным кроликом никто не спешит. А тут как раз Вы, с двумя тысячами добровольцев в кармане.
— Две тысячи я не дам. — Тут же испугался Александр Васильевич. — Будет утечка информации, полетят головы… Моя голова.
— И не нужно. Нужно всего несколько экземпляров. Может и одним обойдусь, если повезёт. — Успокоил я его…
Дальше всё пошло по отработанной схеме. Каталог с заключёнными, словно в магазине, и выбор тушки. Я выбрал 27-летнего Ярослава Ярового, осужденного за убийство и изнасилование, ткнул пальцем в досье несчастного счастливчика, спустился с охраной в его одиночную камеру, молча вырубил парня, как только мы остались одни, нанёс на него «якорь», и ушёл.
Потом недолго пообщался с начальником тюремной охраны в курилке и просто передал ему небольшой конверт с денежной премией и просьбой присмотреть за парнем. Чтобы с ним ничего не случилось, чтобы он отсидел свой срок до конца без всяких форс-мажоров. Не знаю, что подумал этот строгий суровый дядька, но буркнул себе в усы «сделаем в лучшем виде», и никаких вопросов не задавал. Так даже лучше.
А вариант с парнем в тюрьме в качестве якоря был неплохой. Парень сидел в одиночке, с другими заключёнными не пересекался, так что на ближайшую пару лет, точно был в полной безопасности. И от того, что его тело будет занято мной, миру станет только лучше. Если, конечно, я займу его тело. Это ведь был просто запасной вариант. И даже не вариант «А». Кто же знал, что я так скоро им воспользуюсь…
Договорённость с начальником тюрьмы тоже была простая. Парня держат в одиночке, заботятся, регулярно проверяют, чтобы он был цел и здоров, кормят и… и всё. Я даже не сомневался, что всё будет хорошо…
Вот только глаза я открыл не в тесной одиночной камере. Это была просторная комната со стоящей у белой стены узкой кроватью, на которой я спал. Ни окон, ни дверей. Только дверной проём, из которого лился приглушённый свет соседней комнаты. Ба! Да это же больничная палата. А окон нет, потому, что я на больничной койке в тюремной больничке!
Я даже успел немного испугаться, но пошевелил руками, и успокоился. Руки работали, тело слушалось. Всё остальное — херня! Прорвёмся…
Попытался встать, и тут же скрутился от острой жгучей боли в боку. Теперь ясно, по какому поводу я здесь оказался. Немного «приболел». Торс перевязан бинтами, пахнет лекарствами и чем-то ещё. Давно не пользовался никакими лекарствами, но этот запах не забуду с самого детства.
Как он вообще выжил? Мой подопечный… Резаная рана в боку, и не одна. Я отодвинул край бинта и увидел под ним три колотые заштопанные дырки. Хорошо же его пырнули. Интересно, как? Если парня должны были держать в одиночке. Да уж. Никому нельзя верить!
Осторожно сполз с койки, тихонько кряхтя и морщась от боли, немного постоял, переводя дух и придерживаясь за кровать. Дождался, пока перед глазами перестанут мельтешить круги и разводы, и тихонько двинулся на разведку. Привязывать или пристёгивать меня не стали. Либо думали, что сбежать в таком состояния не смогу, либо, бежать было некуда.
Прошёлся по тёмной комнате, разминая ноги и привыкая к себе новому. Огляделся, хотя глядеть было и не на что. Две койки, одна из них моя, вторая свободная, шкаф, стол и два стула. Ну ещё и закрытый шкаф у стены, и какая-то металлическая стойка, похожая на вешалку возле кровати. Здесь всё понятно. А дальше, я двинулся на свет, словно мотылёк.
Ещё одна комната. Два тёмных окна с толстыми решётками — на улице глубокая ночь. Больничная белая кушетка, два шкафа, закрытый сейф, скорее всего с лекарствами, два стула и рабочий стол
