НекроХаник 2 - Олег Николаевич Борисов
Подумав, Гарнер вынужден был согласиться:
– Хорошая идея. Рабочая. Неделя у меня еще есть, а вот две без каких-либо результатов я уже не смогу обосновать боссу. Уговорили. Кстати, сами в битву не собираетесь? Дабы стяжать славу?
– А говорят, что только жители Туманного Альбиона обладают извращенным чувством юмора. Главное, что я вынес с учебы в военном училище, это понимание, насколько ценная личная шкура. И как легко заполучить в ней кучу дырок, не предусмотренных природой. Я готов перекладывать карты где-нибудь в тылу, подальше от пуль и снарядов. И совершенно не горю желанием украсить собой некролог в “Таймс”.
– Полностью разделяю ваши взгляды... Хотите добрый совет?
– Разумеется.
– Что я понял после некоторых инцидентов в Чикаго, так это важность собственного автомобиля. Дирижабль у меня вряд ли кто сможет отнять, я уже постарался обезопасить себя на эту тему. А вы присмотрите грузовик покрепче. И сделайте так, чтобы без вас он не мог ехать. Полный бак, перегнать поближе, чтобы был под руками. Несколько стволов под сиденьями. Тогда в случае больших неприятностей вашим родным в самом деле не придется тратиться на некролог в центральных газетах.
– Думаете, все будет настолько плохо?
– Понятия не имею. Но, как говорила моя покойная бабушка, лучше иметь запасной выход из коровника, чем погибнуть под копытами взбесившегося быка. Кстати, умерла в своей постели, когда ей было сто два года.
– Грузовик и оружие. Я понял. С меня – информация. Вдруг что еще разузнаю. Спиртное вам все равно не нужно.
Закончив умываться Гарнер согласился:
– Да, самогон оставим более сильным телом и духом. Я постараюсь переключиться на пиво. Осталось только найти его в этой проклятой всеми богами дыре.
* * *
Накрывшись тонким одеялом, Сергий закрыл глаза и попытался настроиться на медитацию. Уже месяц каждый вечер перед сном парень старался вспомнить прочитанное в архиве покойного Зевеке, построить в голове те или иные рунные схемы и ощутить их звучание. Неизвестно, чем был вызван выверт подсознания, но память после нападения ведьмы сыграла странную штуку – Макаров мог воспроизвести любую прочитанную страницу из книги или дневников. Можно сказать, весь изученный материал постоянно с ним, даже открывать ничего не нужно. Оставалось только повторять, примерять на себя те или иные знания, пробовать выстраивать сложные плетения и добиваться их практически мгновенного появления перед глазами. Силой не напитывал, чтобы не пугать окружающих, но большую часть основ теперь мог воспроизвести по щелчку пальцев. Все то, что наставник заботливо собирал, копил и проверял на практике, Сергий впитывал, словно губка, переводя сухие строки и чертежи в работающие заклятья. Да, рядом никакая нежить не мелькала, но того же Федора пару раз пришлось латать, восстанавливая поврежденные крылья. Первый раз с местной ушастой лисой сцепился, второй – порывом ветра швырнуло на колючий куст. Хозяин подшаманил – и ворон снова как новенький.
Одновременно с защитными схемами тренировал чутье на изменение окружающей обстановки. Те самые “тонкие материи”, о которых под конец писал Герман Ерофеевич. Умение буквально загривком ощущать приближающиеся неприятности. Потому что все, что хочет тебя убить, уничтожить и сожрать бренную тушку, так или иначе транслируют свои чувства, намерения и злобу. Если ощутить отражение эмоций, зацепиться за темноту, клубящуюся в душе врагов, можно получить шанс. Крохотный шанс среагировать первым. Быть быстрее, бить на опережение и не подставлять спину неожиданной атаке.
После ужина у костра остались только Макаров и трое староверов. Пластуны последние дни вообще четверку не разбивали: бойцы понимали друга без слов, действовали слаженно и умудрялись забраться в такие дыры, куда даже казаки старались не соваться. Обшарили округу, проверили возможные подходы к лагерю, перехватили чужую поисковую группу. После допроса сообщили полученные сведения командованию: о германцах противник узнал, пытается нащупать лагерь и готовит силы для атаки.
Переворошив угли, Фокий Мордин неожиданно спросил:
– Сергий, ты ведь из ведающих? Вряд ли волхв, те с насиженных мест по чужим краям не болтаются. Но явно из одаренных.
– Это что-то меняет, Фокий Карпович?
– Для нас? Нет... Мы с кудесниками завсегда в мире жили. Всем селом поддерживали, если кто о помощи просил. Зимы в Перелесье долгие, всякой дряни успеешь навидаться. А когда волшбой тебе стены укрепили, да тын вокруг наговорами подновили, то и весеннему солнышку радуешься... У нас сначала знахарка жила, потом к родне перебралась. Позже монах из борцов с нечистью два лета наездами заглядывал. Под конец чернец из Роконской пустоши осел, дом ему обществом справили. За порядком присматривал, с лесными духами беседовал и дрянь разную отваживал.
– Повезло вам, – Макаров допил кипяток и посмотрел на бородача. – В других деревнях знающих найти – чудо. Их по всему Северу по пальцам одной руки.
– Точно. К нам даже священники иногда приезжают, у него совета спрашивают... Я к тому, чтобы ты не беспокоился. Мы тебе спину завсегда прикроем. И на горбуна можешь не коситься, укорот дадим. Чтобы ни к тебе, ни к птице не лез... Надо совсем на белый свет озлобиться, чтобы простых вещей не понимать. И пытаться найти зло там, где ты жизни солдатские спасаешь.
– Спасибо, Фокий Карпович. Хоть и слишком ты меня высоко возносишь, но от помощи не откажусь. Скоро нам всем помощь понадобится. Чувствую, последние деньки удается как мышке под веником отсиживаться.
* * *
Темно-синий трамвайчик весело бежал по Иерусалимским Аллеям Варшавы, распугивая многочисленных прохожих звоном колокольчика. Приличная публика сидела на отполированных деревянных скамьях, разглядывая пятиэтажные дома по левую руку, где на первых этажах у каждого магазинчика красовались вывески на двух языках: польском и русском. Направо, в сторону монументальных торговых рядов, косились презрительно. Польских вывесок не было. Арендовавшие здание купцы плевать хотели на местную “фронду” и фырканье покупателей, возомнивших себе много лишнего. Все эти “Польска от можа до можа” звучат громко до первого городового. После чего – кутузка и Сибирь. За попытку подрыва государства. Ну и ценник сразу мозги хорошо прочищает. Не нравятся товары из других губерний? Иди к “своим” и плати втридорога.
Зацепившийся за подножку трамвая мужчина в потертом пиджаке по сторонам посматривал равнодушно, краем глаза отмечая нужного ему персонажа: высокого господина в дорогом льняном костюме и кокетливой фетровой шляпе, лихо сдвинутой на
