Наваждение - Ник Алнек

– Ты чай-то пей, – посоветовал он Степану.

– Спасибо, не хочу, – отказался молодой человек, снова садясь на табурет.

– Зря. Чай хороший. Что касается состава, то у меня его больше нет, – и Егор опять шумно отхлебнул из кружки.

У Степана заходили желваки:

– А куда же он делся?

Сунув в рот следующий пряник, Егор ответил:

– Кто-то умудрился разбить емкость, в которой он находился. Ты случайно не в курсе, кто это мог сделать?

Степан покраснел:

– Ты говоришь о бутылочке?

– О ней. И бутылочка эта была составной частью устройства, которое и создавало тот самый эффект перемещения.

Обхватив голову руками, Степан пробормотал:

– Откуда я мог это знать? И потом все получилось случайно. Интересно, какой идиот установил на буржуйке устройство и не поставил табличку с надписью: «Не трогать – опасно для жизни»?

– Я, – тихо откликнулся Фрол. – Я и есть тот самый идиот.

От неожиданного признания Степан растерялся, а Егор произнес:

– Фрол не просто мой помощник и бухгалтер. Он когда-то был довольно известным ученым. Физиком.

– Физиком? – поразился Степан. – А как ты здесь очутился?

Ничего не ответив, Фрол скрылся в другой комнате.

– Он здесь из-за своей жены, – внезапно произнес Егор и, показав глазами на кружку Степана, спросил: – Так ты будешь пить чай?

– Не буду, – ответил молодой человек.

Егор протянул руку и, забрав кружку, притянул ее к себе.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что Фрол здесь из-за жены? – задал вопрос Степан.

Егор провел рукой по волосам:

– Он влюбился в очаровательную женщину, которая посещала запрещенные законом собрания. Однажды ее арестовали. Фрол писал письма, хлопотал за нее, клялся, что ей запудрили мозги. Обещал увезти в глухую деревню, где она выбросит всю эту дурь из головы. Его слушали, обещали помочь, а через полгода арестовали и самого. Это произошло лет двадцать пять – тридцать назад. Ему тогда было всего сорок.

– И все это время он живет здесь? – ужаснулся Степан.

– Как видишь.

– А его жена?

– Эмма умерла через год после ареста.

– Она тоже сидела здесь?

– Нет. Их поселили в разных зонах для Изгоев. Однажды Эмма попала под сильный дождь. Было очень холодно и ветрено. Она заболела и вскоре скончалась. Медицина для Изгоев примитивная. Спустя пару лет после смерти жены, Фрол прочитал в одном старинном издании, что у Патриархов есть технология перемещения во времени. С тех пор он просто помешался на этом. Хотел вернуться назад, чтобы предотвратить ее арест.

– Я так понимаю, что ему удалось раздобыть то самое устройство перемещения?

– Разумеется.

– Каким образом? Не думаю, что ваши Патриархи мечтали подарить Изгою такую технологию.

Егор допил чай и отодвинул от себя кружку. Сцепив пальцы рук, он положил их перед собой на стол и продолжил:

– Ласло умудрился достать это устройство. Не спрашивай как – у этого парня свои источники поставок. Я и сам порой поражаюсь. Фрол соорудил землянку собственными руками и поместил в нее устройство. Он несколько раз пробовал изменить события, но каждый раз все заканчивалось тем, что его жену арестовывали за связь с заговорщиками. Фрол все пытался понять, кто написал на нее донос, и оказалось, что этим человеком был ее собственный отец.

– А он не пробовал перерезать тому глотку? – попытался пошутить Степан.

Егор даже не улыбнулся:

– Пробовал. Только ее биологическим отцом является Неприкасаемый. Эмма об этом даже не знала. Фрол отчаялся. Когда я попал сюда и познакомился с ним, то предложил другой выход: Фрол открывает мне проход в более отдаленное прошлое, я нахожу место, где потерпел аварию корабль Патриархов и уничтожаю всех оставшихся в живых. Только так мы сможем изменить будущее не только его жизни, но и жизни всех землян.

– И что он?

– Фрол согласился, хотя не был уверен, что изменив ход истории в глобальном масштабе, сможет встретить свою Эмму.

– А когда корабль Патриархов должен свалиться на нашу планету?

– Через пару дней, восьмого августа. А ты все испортил.

– Не жди от меня извинений, но я хотел бы уточнить одну деталь: зачем являться в поселок за несколько лет до катастрофы, если можно сразу переместиться в тот день, когда она произошла?

Егор задумчиво посмотрел на собеседника:

– Чтобы уничтожить пришельцев, мне нужны помощники и время на подготовку.

Степана внезапно осенило:

– Ты планировал забрать с собой других поселенцев?

Егор грустно посмотрел на молодого человека:

– Если бы ты только знал, сколько порядочных и ни в чем не повинных людей пытаются выжить в этом месте…

– И сколько человек ты собирался переправить в мое время?

– Человек сто, не меньше.

– А где ты собирался их всех расселить? – опешил Степан, думая о том, что все, о чем говорит Егор – это сплошная утопия.

– На самом деле я уже переправил и расселил в разных поселках человек пятьдесят. У них все замечательно – они работают и собирают для меня кое-какую информацию.

– Как же ты умудрился спокойно шастать туда и обратно, если здесь ведется жесточайший контроль за всеми?

Фыркнув, Егор ответил:

– Я очень старался получить должность управляющего, которая дает некое подобие свободы. Из кожи вон лез, чтобы меня заметил Наместник. В остальном меня прикрывал Фрол.

– А твои жена и дети знают, что ты из будущего?

На мгновение Егор замер и долго смотрел на молодого человека. Потом широко улыбнулся и сказал:

– У меня нет жены и детей. Это легенда для жителей поселка. Надо же было как-то оправдать мои исчезновения.

Он начал нервно барабанить пальцами руки по столу. Степан лихорадочно переваривал полученную информацию. Наконец он решился спросить:

– Егор, а как ты сам оказался здесь?

Управляющий прекратил барабанить и, подумав немного, ответил:

– Я вырос в хорошей семье. Мать – врач, отец – первоклассный повар. Сестра – школьница. Учился в Университете и обещал стать хорошим управленцем. Отстаивал идею о том, что народы обязаны иметь не только общий дух, но и общую идею, общие интересы и разделять единую идеологию. Считал что разные языки, в том числе традиция и культура, лишь мешают объединению народов в одно целое, а потому должны быть ликвидированы как вредная субстанция, не дающая создать единый народный дух. Я ратовал за строгую цензуру, за уничтожение вредных – с идеологической точки зрения – книг и публикаций. Мой отец часто повторял, что если ты вступил в клуб, то должен подчиняться правилам только этого клуба. Пятнадцать лет назад арестовали нашего соседа. Его обвинили в том же, что и жену Фрола. Я был первый, кто клеймил его позором и призывал уничтожить, как разрушителя нашей стабильной жизни. А спустя пару месяцев арестовали всю мою семью: родителей, меня, не пожалели даже восьмилетнюю сестренку. Они сказали, что мы могли заразиться крамольными идеями соседа, потому что были с ним в хороших отношениях, а все мои заявления лишь для отвода глаз. Нас судили и отправили на перевоспитание в разные зоны Изгоев. Я