Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса IV
– Конечно, я понимаю. Вам уже все надоело. Затянувшийся дождь, дурацкие миражи, какие-то чужие ненужные чудеса.
Ответил ей такой же улыбкой.
– Не то чтобы надоело. Скорее, просто устал. И замерз. Даже ваш хрустальный дворец не могу оценить по достоинству, откладываю на потом, на такую, знаете, специальную полку памяти с пометкой: «Вспомнить и восхититься, когда появятся силы». А сейчас просто жду, пока эта улица станет наконец хоть немного похожа на ту, по которой я сюда пришел.
– Ладно, – серьезно сказала женщина. – Если так, я потерплю. Не буду пока ничего загадывать. Пусть реальность возвращается на место, пора бы вас отпустить. Если дома волнуются, это не дело – силой удерживать вас в игре.
И сдержала слово. Не сразу, но довольно быстро погасла. Сперва перестали пылать ее руки, потом лицо, только в глазах еще какое-то время прыгали веселые язычки огня, но если не присматриваться, совершенно обычное лицо, таких теток средних лет с короткими стрижками – полгорода, а что явственно светится в резко сгустившихся сумерках, так это обычное дело, видимо влюблена.
И дома на углу улиц Майронё и Барборы Радвилайте прекратили наконец издеваться над разумом, сменяя друг друга со скоростью сорок наваждений в час. Все действительно стало, как прежде, и теперь сквозь плотную стену дождя виднелись бледно-лиловые полупрозрачные стены и золотистая черепица двухэтажного жилого дома, который всегда здесь стоял.
– Вы сейчас думаете, что надо быть джентльменом и оставить мне зонтик, чтобы я могла добраться до своей машины, – сказала женщина-амазонка. – Так вот, не надо. Я не хочу к машине. Еще не наигралась. Только-только вошла во вкус. Лучше оставьте зажигалку, она мне пригодится. Свою не то где-то посеяла, не то просто забыла; неважно. Не хотелось бы остаться без вашего огня.
Улыбнулся:
– Конечно. Вообще не вопрос.
Отдал ей зажигалку, взял зонт. Сказал:
– Хорошего вечера.
– Не сомневайтесь, вечер будет очень хорошим, – серьезно согласилась она. – И ночь тоже. Этот дождь как минимум до утра.
Зонтик, конечно, не был решением проблемы. В такой ливень толку от него чуть. А все-таки лучше, чем без него, по крайней мере, нет опасности захлебнуться в этом дожде. Утонуть на ходу, в самом сердце Старого Города было бы очень нелепо. А так худо-бедно, но шел по тротуару, почти по колено в чертовой этой воде. Даже смог обернуться и помахать рукой желтому тенту возле кафе «Strange Love», отличное оказалось убежище, и компания что надо, и совершенно невероятные вещи с нами происходили, но как же хорошо, что решился сказать себе: «Хватит». Пора возвращаться домой. Вернее, сперва небольшой крюк к мосту за машиной, зато потом пять минут, и я дома. Господи, как же хорошо.
Достал из кармана телефон и с приятным удивлением обнаружил, что связь уже появилась, молодцы ребята, что тут скажешь, такой потоп, а они все починили. Не ожидал, что это случится раньше завтрашнего утра.
Два раза нажал зеленую кнопку, услышал четыре гудка, а потом наконец встревоженный голос: «Елки, куда ты пропал? Надеру тебе уши и три головы оторву, одну за другой».
Сказал: «Пережидал ливень под тентом, связи почему-то не было, наверное авария, но это неважно, главное, что уже починили. Но слушай, тут такое творилось! Вспоминаю – себе не верю. Сейчас приду, расскажу».
Улица Ванагелё
(K. Vanagėlio g)
Ведьма, жаба, принцесса
– Стой, – говорит Жанна. – Не надо туда ходить.
– Почему?
Правильный ответ: «Потому что нам нельзя через дорогу и если кто-нибудь из взрослых увидит нас на той стороне, будут крупные неприятности». Но откуда бы взяться правильным ответам вот прямо сейчас, когда мне всего пять с половиной лет, а Жанне – восемь, и она скорее согласится умереть на месте, чем признаться, что ей тоже запрещено переходить улицу, как маленькой. Ну уж нет!
Поэтому Жанна начинает говорить таким специальным зловещим сдавленным шепотом, от которого белый день кажется глубокой ночью, а залитая солнцем, обсаженная кленами и сиренью улица Ванагелё – темным подвалом с пауками и привидениями. И уже, в общем, почти все равно, что именно она скажет, и так страшно, заранее.
– Там живет ведьма. Вон в том доме, сразу за деревьями. И когда кто-то проходит мимо ведьминого окна, она может… Эй, почему ты так смотришь? Ты что, не веришь?
Обычно я стараюсь не спорить с Жанной. Особенно когда она рассказывает разные интересные вещи. Если станешь возражать, продолжения не дождешься. Спросишь, что дальше, отмахнется: «Да ничего». Что в переводе на человеческий язык означает: «А вот не надо было меня перебивать». И назавтра не расскажет, и даже через неделю. Вообще никогда. Жанна упрямая. И ничего не забывает.
Но иногда совершенно невозможно промолчать. Например, когда тебе кажется, что знаешь правду.
– В том доме живет тетя Ида, – говорю я. – А она точно не ведьма. Она с мамой дружит, а однажды даже платье ей сшила. Мама часто туда ходит, и никто ее не заколдовал.
– А откуда ты знаешь, заколдовали ее или нет? Ты что, проверяла? А как?
Ничего себе постановка вопроса.
– Думаешь, заколдовать – это обязательно превратить в какую-нибудь ужасную жабу? – наседает Жанна. – Или в камень? Сразу, как в сказке – калды-балды, зузгаляба-музгаляба! – превратился, и все? А вот и нет! Можно заколдовать человека так, что он сам об этом не узнает. Наденет, например, ведьмино платье, придет в нем домой, станет жить, как раньше. Никто ничего не заметит. А однажды ночью человек каааак проснется и каааак съест всех своих детей! Потому что, оказывается, превратился в людоеда. И никто не будет знать, почему так вышло, и кто виноват. А это просто старое-престарое колдовство сработало, человека, может быть, еще в прошлом году заколдовали. Или вообще десять лет назад. И ведьма давно из города уехала. И…
На этом месте я затыкаю уши. Не хочу ее слушать. Не хочу думать, что однажды ночью мама может стать людоедом и меня съесть! И никуда от нее не денешься, она же всегда ночует дома, и я тоже там. Может быть, попроситься жить к бабушке Эле? У бабушки грустная музыка по радио и ужасная рисовая каша каждое утро, зато бабушка совершенно точно никогда не была у тети Иды, не надевала ведьмино платье, а значит, ни в кого ужасного не превратится. А вот маааама…
Нет.
Думать о маме-людоеде совершенно невыносимо. Это гораздо хуже, чем просто страшно. Это как будто я осталась совсем одна во всем мире – навсегда. Раньше у меня была моя мама, а теперь – какой-то чужой людоед. И папа, и все остальные люди могут оказаться вообще кем угодно, если уж даже мама… Нет, я так не могу!
Я вообще не могу бездействовать. Это не в моем характере. Если случилась беда, надо все исправить. Прямо сейчас, немедленно. Любой ценой.
Поэтому я бегу через дорогу.
– Ты куда? – кричит Жанна. – Туда нельзя! Там же ведьма! Ты дура! Почему ты мне не веришь?!
Да верю я, верю. В том-то и беда.
Толкаю калитку, вбегаю во двор и со всей дури влетаю в объятия ведьмы. То есть тети Иды. Ну или… Не знаю. Короче, меня держат сильные теплые руки, я пытаюсь вырваться, бодаю мягкий живот, но ведьма тетя Ида не отпускает. Спрашивает:
– Ты чего? Что с тобой случилось?
Мне так страшно, как еще никогда в жизни не было, хуже, чем в поликлинике, где в любой момент тебя могут схватить и сделать укол. Но я все равно кричу прямо в обтянутый красной кофтой живот:
– Расколдуй мою маму! Пожалуйста! Нельзя, чтобы она была людоедка! Так нечестно!
Любая сказочная ведьма на этом месте ужасно рассердилась бы и превратила бы меня – например, в курицу, которую можно зажарить и съесть на обед. Или во что-нибудь еще похуже, хотя не представляю, что может быть хуже жареной курицы. Даже думать об этом не хочу.
Но тетя Ида почему-то не сердится.
– Да, действительно нечестно, – соглашается она. – Только я твою маму не заколдовала. В последний момент забыла нужное заклинание, представляешь? Поэтому ничего не получилось. Все в порядке с твоей мамой.
И тогда я наконец решаюсь поднять голову и посмотреть ей в лицо. Тетя Ида улыбается. И говорит:
– А вообще имей в виду на будущее: превратить человека в людоеда совершенно невозможно, даже если заклинания не забывать. В принцессу или в жабу – запросто. Или, например, в розовый куст. А людоедом надо сразу родиться. А нет – значит, нет. Без обид.
Я слушаю ее, открыв рот. Ага, значит, в жабу, все-таки можно! Так и знала, хотя папа говорит, что в сказках сплошные выдумки. Это он меня просто успокаивает, чтобы не боялась, взрослые вообще довольно часто обманывают, хотя делают вид, будто врать нельзя. Хорошо, что тетя Ида честная. Не каждый день ведьмы вот так запросто открывают свои секреты. Мне очень повезло.
