Знак Саламандры - Мария Камардина
Жаль, что я не взяла с собой дракона. Ну и что, что кусаться не умеет, зато считывает моё настроение и отлично рычит. Увы, на сей раз рычать приходится самой.
– Ты заходила к нам в кабинет, я тебе объясняла порядок… Я три раза напоминала потом!
– А-а-а, – вспоминает она и тут же фыркает. – Ну так срок отправки корреспонденции – пять рабочих дней, выходные не считаются. – Она демонстративно начинает загибать пальцы, громко считая вслух: – Среда – раз, четверг – два, пятница – три, а сегодня понедельник, и незачем так паниковать. Вон там твой конверт.
Нужная мне стопка такой высоты, что чудом держится вертикально. Я стараюсь вытянуть нужный конверт предельно аккуратно, но всё равно вызываю небольшую бумажную лавину.
– Я же сказала – срочно! – говорю беспомощно. Да, всё верно, срок отправки именно такой – хоть что-то она запомнила верно! А то, что между рабочими днями полторы недели каникул…
– Все так говорят, – с видом оскорблённой невинности парирует Алёна, даже не пытаясь собирать рассыпавшиеся конверты. – Я на всё Министерство одна, если все будут без очереди лезть…
Она победно оглядывает коллег – и натыкается на взгляд торчащего в окошке директора. Тот зловеще шевелит усами:
– Катерина Пална! Это же наш конвертик, да? А вы знаете ли, барышня…
Он переключается на Алёну и заново заводится насчёт жалоб и профнепригодности. Юля у окошка вжимается в кресло и жалобно оглядывается. Собравшаяся за скандалистом очередь из трёх бабок – откуда только взялись! – осуждающе кивает и поддакивает. Я выскакиваю из канцелярии, оббегаю пост охраны, чтобы оказаться по ту сторону окошка, и на ходу вскрываю конверт. Надеюсь, у Алёны хватит ума помолчать…
Нет, конечно.
– Андрей Степанович! Ваши документы!
Директор, увлечённый руганью, пытается от меня отмахнуться, но по ту сторону окошка я уже вижу Валентину Владимировну, которая мягко, но решительно отодвигает Алёну в сторону. Света во втором окошке отвлекает на себя бабок – я улавливаю что-то насчёт ведьминского профсоюза и почётной Бабы-яги прошлого года.
Хорошо, что я не взяла с собой дракона. Не хватало, чтоб он перепугался и таки в кого-нибудь вцепился – ладно ещё в дуру Алёну, а если в кого из посетителей?..
– А жалобу я напишу, точно напишу, – напоследок обещает директор. Презрительно фыркает сквозь усы в сторону канцелярии, потом оборачивается ко мне. – И на вас тоже, вот лично на приём к министру приду!
Я молча слежу, как он расписывается в бланке – размашисто, резко, три буквы, летящий росчерк, – и привычно прикидываю, что писать в объяснительной, если этот тип всё же исполнит угрозу. Нужно реестр распечатать, чтоб видно было, когда именно я передала конверт. Интересно, соседние департаменты в курсе, как у нас отправляется почта? Хотя… Ну не ябедничать же на неё. В конце концов, вторую неделю человек работает, а Валентина Владимировна уже в курсе проблемы, она и присмотрит. Но шефу скажу, пусть знает, если что.
Вежливо выпроваживаю директора и на обратном пути натыкаюсь на Алёну – руки скрещены, губки поджаты. Стоит, каблуком стучит:
– Извиниться не хочешь?
Мечтаю, ага.
Молча обхожу её и иду к лестнице.
– Ты специально, да? – летит мне вслед. – Специально приволокла сюда этого психа, чтоб он на меня наорал!
Ну конечно. И конверт спрятала тоже я, такая вот сволочь.
– Да ты!..
Я останавливаюсь, пальцы до боли стискивают перила, в висках колотится пульс, кончики пальцев жжёт, и дыхание перехватывает. Делаю вдох сквозь зубы, оглядываюсь через плечо, и Алёна вдруг решает не продолжать. Смотрит зло и испуганно, кривит губы, а потом разворачивается и уходит в канцелярию, хлопнув дверью. Я отрываю ладонь от перил, почти ожидая увидеть на полированном дереве не то обугленные отпечатки, не то борозды от когтей…
Ничего.
Кажется, нужно увеличить дозу лекарства.
Кажется, у меня будут проблемы.
Кажется…
Мне наплевать.
* * *
После скандала с «Чешуйкой» проходит целая неделя. К вечеру пятницы я успеваю позлиться, понервничать, успокоиться, прикинуть варианты других мест работы и пересказать все свои мысли по поводу сложившейся ситуации Настасье. Та уже почти привычно называет меня дурой, наливает кофе с какими-то хитрыми специями и, пока я сижу рядом на подоконнике, наслаждаясь вкусом, пересказывает сводку новостей – сотрудники, обсуждая свои дела, ничуть не стесняются кофейного автомата.
Алёна, разумеется, за неделю пожаловалась на меня всем, с кем успела познакомиться за время работы. Однако всерьёз её обиды мало кто воспринял, зато сроки отправки собственной почты потянулись проверять все, а Кощеев ещё и не поленился дойти до кабинета замминистра, чтоб высказать честное мнение по поводу его протеже. О чём именно они говорили, Настасья не слышала – старик почти никогда не повышает голос, а дверь всегда запирает. Однако после этой задушевной беседы замминистра вышел из кабинета злющий и с красными ушами.
Зато вот Морозов, кажется, принял проблемы новенькой близко к сердцу. Настасья уверяет, что они ходят вместе в курилку и там о чём-то шушукаются, и я слышу в голосе слабо замаскированную надежду. Ей, своднице этакой, не нравятся оба, и как было бы славно, если бы они стали парой и не мешали другим! Вот если добавить в кофе, скажем…
На этом месте уже я называю её дурой. Да, техники при ежемесячной проверке автомата не обнаружили следов посторонней магии, значит, воздействие если и было, то совсем слабенькое. А вдруг ещё у кого-то такая аллергия, как у Сашки, а ей до сих пор просто везло? И вообще, одной-единственной жалобы хватит, чтобы нарушительницу вышвырнули из Министерства – и тогда мне снова не с кем будет поговорить по душам. Оно мне надо?
В ответ на мою реплику Настасья смущённо опускает глаза и теребит косу, а на щеках отчётливо проступает густой зелёный румянец.
– Получается, – тихонько уточняет она, – мы… подруги? Настоящие?
Я секунду думаю – и киваю. Настасья зеленеет пуще прежнего, и мы ещё долго тихонько молчим вдвоём в темноте коридора.
Ёлки, серьёзное государственное учреждение – а такой дурдом!
* * *
То, чего я боялась, случается в понедельник.
Правда, я об этом узнаю не сразу, и вообще мне не до того: в начале года массово заканчиваются сроки лицензий. Ещё открывается сезон охоты на льдистого иглохвоста, поэтому заявки сыплются как из рога изобилия, а по приёмным дням в кабинете постоянно толпятся какие-то мужики. На странные взгляды
