Дикпиковая дама - Джеки Бонати
Время от времени Саша бросала Кенигу корягу, которую тот сам же и нашел на пляже, а потом, вернувшись под колесо обозрения, они какое-то время послушали уличных музыкантов, тех самых, про которых Вика рассказывала еще в июне.
После, лежа в своей старой кровати, в комнате, которая потихоньку превращалась в склад ненужных вещей и мамин рабочий кабинет, судя по стопкам тетрадей, Саша не могла понять, почему плачет. Она лежала на спине, и слезы просто текли из ее глаз, скатываясь по вискам и заливаясь в уши. Она не издала ни звука, чтобы не беспокоить родных, но ощущала себя так, словно она уже никогда не сможет жить как раньше.
Больше всего ее убивало собственное бессилие. Она не могла ничего, чтобы хоть как-то отплатить за то, что с ней сделали. Она не могла обратиться в полицию, чтобы не подставить родных, и сама по себе не имела никакого веса, чтобы расквитаться лично.
Из-за всех этих мыслей заснула она в растрепанных чувствах и, конечно, спала тревожно, а проснулась разбитая, поэтому, выяснив, что родители уехали за покупками, Саша решила не дожидаться их, чтобы не провоцировать лишние вопросы.
Благо, Вика еще спала, поэтому Саша просто написала в семейный чат, что рада была всех видеть, но ей нужно домой. На самом деле, и дома никаких особенно срочных дел не было, но там можно было не опасаться внимания к собственной персоне.
В понедельник она вернулась к работе, и на одном из занятий к ней обратилась мама ее ученика с вопросом, не согласится ли она на небольшую подработку, поскольку няня мальчика, тут ее называли гувернанткой, заболела, а на пятницу у них билеты в театр, и ребенка не с кем оставить.
Саша подумала и согласилась. В конце концов Леня был спокойным парнишкой, ему исполнилось двенадцать, и он был неистовым фанатом Гарри Поттера, так что им было легко найти общий язык. К тому же ей льстило, что он в шутку называл ее «профессор Люпин», потому что она поощряла его за хорошую работу шоколадом. Не слишком педагогично, но это работало.
Но когда в пятницу она пришла на занятия, Лариса, мать Лени, с потоком извинений сказала, что детей будет больше.
— Мне правда ужасно неловко, что я на вас это взвалила, но мы сами не ожидали, — сказала она, и Саша видела, что это было искренне. Лариса пообещала доплатить за каждого ребенка, а Саша только напомнила, что она репетитор, а не квалифицированная няня.
— Я прослежу, чтобы никто не убился и не сотворил какую-нибудь дичь, но вы же понимаете, что у меня нет соответствующего опыта?
— Поверьте, Сашенька, наличия на местах всех голов и конечностей к нашему возвращению будет более чем достаточно, — заверила ее Лариса. — Мы заказали пиццу к пяти часам, но, если окажется недостаточно, закажите еще. У Лени есть карточка, там хватит денег. Я думаю, мы вернемся не позже одиннадцати, — добавила она, ловко повязывая шелковый платок на шее.
Саша кивнула, пообещала звонить в случае чего и пока пошла к Лене, сначала должен был состояться их урок, а потом прийти его друзья. Казалось, Леня был в восторге от такого расклада.
— Нина Ивановна, конечно, хорошая, но с ней ужасно скучно, — оправдался он. Саша только усмехнулась и кивнула ему на учебник, где его ждали уравнения.
Хотела бы она жить в таком доме. Это был один из особняков на Амалиенау, старый, но хорошо отремонтированный. Ее радовало, что хозяева сохранили столько оригинальных деталей, сколько было возможно. Но, черт возьми, они могли себе это позволить. Не говоря уже о гувернантке и прочем персонале, включая ее саму.
Несмотря на это, Леня был более чем адекватным мальчиком, без закидонов, по крайней мере, пока. Во всяком случае, Саше не приходилось слышать от него каких-то неадекватных идей и просьб.
Урок у них прошел вполне плодотворно. Леня был абсолютным гуманитарием и математикой дополнительно занимался именно для того, чтобы не отставать в школе по этому предмету. И с тех пор, как они стали заниматься с Сашей, успеваемость его действительно подросла, отчасти из-за того, что зачастую они считали снитчи и гиппогрифов, а не безликие иксы и игреки.
— Молодец, — Саша вручила ему шоколадку и потянулась. — Собирай учебники, а я пока посмотрю в гостиной, не надо ли что-то убрать подальше, чтобы вы ничего не угробили, когда пойдете вразнос.
Друзья Лени пришли сразу после того, как привезли пиццу. Девочки-близняшки Эля и Галя и двое мальчишек, оба Коли. Разница была только в том, что один откликался на Колю, а второго можно было звать только Колян и никак иначе. Саша подумала, что бейджики были бы отличным решением, потому что девчонок она отличить толком не могла. Леня познакомил их с Сашей, отрекомендовав ее как «единственную нормальную училку», что ей крайне польстило. Но дети все равно смотрели на нее так, словно она лишнее дополнение к их идеальному вечеру. Они, похоже, надеялись на первую вечеринку без взрослых.
— Так, если никто не попытается убить себя или другого, я буду делать вид, что меня тут нет, — пообещала Саша, отдавая им на растерзание коробки с пиццей и включая «Гравити Фолз» на телевизоре. Сама она устроилась за стойкой с кружкой чая, достаточно далеко, чтобы им не мешать и в то же время чтобы не выпускать их из поля зрения.
— Саш, ты тоже поешь, — Леня принес ей тарелку с куском пиццы.
— Спасибо, Лень, — улыбнулась она, порадовавшись, что мальчик не забыл о ней.
Огромный сибиряк по кличке Сэмми — со слов Лени, его мать по юности была фанаткой сериала про братьев Винчестеров — старался держаться подальше от компании детей, а вот к Саше решил присоединиться, готовый разделить с ней трапезу. При том что кормили его дорогущим специализированным кормом и не менее дорогущими паштетами, но, судя по его глазам, не было для него сейчас ничего более вожделенного, чем кусочек бекона с пиццы.
— Только не пали меня, — шепнула коту Саша и поделилась с ним. Они прикончили пиццу, Саша углубилась в чтение книги, кот уютно мурчал у нее на коленях. Дети и телевизор создавали фоновый шум, который даже немного убаюкивал.
— Саш! — Леня появился так внезапно, что она вздрогнула от испуга, а кот шуганулся и убежал.
— Нельзя подкрадываться к людям, — сказала она, отдышавшись. — Что такое?
— Ты страшилки знаешь? — сделав большие глаза, спросил Леня. — Только по-настоящему жуткие?
— Страшилки? — задумалась она. — Вроде, когда в лагерь ездила на практику, что-то
