… по прозвищу Кобра - Михаил Востриков
— Мессть! Мессть! Какое ссладкое, гладкое и холодное сслово! Как ссама змея! Конешшно, мы поможжем, обожжаем шшпионить и мсстить! Ссейччасс и наччнем, — отзываются маленькие проныры, — В ссвитсских казармах и княжжесском дворце много нашших. Вссё посслушшаем, вссё расскажжем. А как сскажжешь, вссех убьём, ессть кому, вссе ссдохнут. Чужжие они, сстрашшные, пуссть вссе…. Ессли и ессть за ччто. И лошшади их тожже пуссть ссдохнут, они ссвоими копытами змей топччут.
—… а потом, я хочу вас обоих забрать с собою, в столицу, чтобы вместе жить. Как вам предложение? Поедете со мною в столицу? — спрашиваю я вмиг замолчавших ужиков.
Через некоторое время слышу их тихий ответ: — Это сспрашшивать нужжно у принцессссы Шшуи Ссисссс… Мы бы, конешшно, хотели, Усси вссегда хотела в сстолицу, она девушшка, а там вссё крассиво и возможжноссти, молодых ужжей множжесство, но ссамим нам в сстолицу не допозти. Сспросси у Шшуи, она тебе не откажжет, а мы ссоглассны, ты жже насс не броссишшь…
— Что вы, что вы, милые ужики, — возмущённо машу я руками, — Конечно я вас не брошу, у меня кроме вас сейчас вообще никого! А родители вас отпустят?
— Мы ссироты… ужже с вессны. Аиссты… ссъели вссех нашших, не у кого нам сспрашшивать, кроме принцессссы Шшуи, — грустно отвечают ребята.
— И я сирота, а значит, мы теперь будем держаться вместе. А у Шуи, конечно, вас отпрошу, — говорю я, — Без её согласия мы никуда не уедем, будьте уверены! А потом ещё и приедем к ней, я обещал.
И всё, нырнули в дырку и нет их. Видимо, уже уползли шпионить. Какие же они славные и шустрые!
А мой медный браслет с большой буквой М всё долбит и долбит… Как раскалённый гвоздь забивает в запястье… Всё сильнее и сильнее… И что же мне с этим делать?
Глава 7. Рынок по выходным
Избавится от своего замечательного браслета с большой буквой М посередине — маг, мечтают все маги Союза. И все ушедшие маги об этом тоже мечтали. Это я знаю точно, родные-маги рассказывали, а теперь уже и на своей шкуре почувствовал. Кому же охота гулять в строгом ошейнике и на коротком поводке у государства… А ведь маги не только мечтают об этом, а изобретают всё новые и новые способы… и делают попытки их реализовать, избавиться от ненавистной обузы. Не буду перечислять все способы, их, действительно, очень много, но, в итоге, всё тщета, всё напрасно и бесполезно. Даже самый экстремальный способ — отрубить кисть левой руки, снять с культи браслет, а после, отрубленную кисть прирастить или вырастить новую, что в принципе, по силам даже серебряным магам. Да, кисть левой руки маги отрубали себе неоднократно, а дальше, всё, уже ничего не могли, магические способности попросту исчезали. Так и ходят теперь без кистей на левой руке, я их видел…
Вывод — терпи-ка, юный Экола-маг, пока терпится, а там видно будет. Пока, да, терпится, но уже с трудом.
Сегодня суббота и в нашем бестолковом городе без названия с раннего утра начинается яркий двухдневный праздник, который повторяется каждую неделю — на единственной площади города собирается рынок…
С ночи на городскую площадь заезжают многочисленные конные фуры хуторян, забитые всевозможными продуктами — куры, гуси, поросята, овощи, фрукты, молоко… Фурами управляют крепкие, загорелые и весёлые мужики — хуторяне. И всё у хуторян такое… прямо, такое… мытое, натёртое постным маслицем, аж сияет. Недорого! Лошадей своих хуторяне выпрягают из фур и уводят на отстой в конюшни городских постоялых дворов, на свежую травку, овёс и водичку. А сами, с раннего утра уже бойко расторговываются на рыночной площади прямо с колёс, громко зазывая городских хозяек, разбитных кухарок и горничных весёлыми скабрезными стишками собственного сочинения:
— А вот, поросёнок, купите его! Для баб и бабёнок, кутак о-го-го!
Женщины хохочут и поросят у хуторян покупают. А ещё домашний сыр, сладкий батат и много чего. Корзинки у городских хозяек большие и медные денежки — герры, половинки, четвертачки, восьмушки и грошики — водятся в потайных карманах длинных пышных юбок.
Также, с раннего утра, на площадь рядами выставляются длинные деревянные столы и маленькие столики. И людская толпа плывёт вдоль них, с одной стороны, пробуя, нюхая, ругаясь и покупая. А с другой стороны столов стоят продавцы, перед которыми на столы выложены товары, и они их громко расхваливают:
— А вот, зелень-мелень, хлеб-млеб, перец-мерец! А вот, ножи, типа, кого зарезать, скажи! Покупаешь горький хрен и не будешь убиен! Семечки жареные, солёные, в дело произведённные! Покупайте! Покупайте! Покупайте!
Торгуют все и всем — мужчины, женщины, юноши и девушки!
Шум, визг, хохот, плач, проклятия, свист и ор… Свитские патрули следят за порядком и не вынимая длинных мечей из ножен лупят ими самых наглых и зазевавшихся. Контролёры собирают положенную мзду с продавцов. Бродячие артисты представляют. Музыканты музицируют. Певцы поют. В общем, шумно и весело!
Но, толкаться на рынке я не собираюсь, хотя, наверное, мне было бы интересно посмотреть представление настоящего бродячего кукольного театра. Со стороны я отмечаю, что высасывающей жизненную энергию нежити на людях в толпе хватает. Прилипалы, барабашки, москиты… обычный набор, все здесь и все очень заняты. Рынок для жителей «Тонкого мира», это тоже праздник, людей и энергии много, эмоции льются через край… вку-у-усно! Но, каких-то совсем уж жутких энергетических упырей, например, монстров с крыльями, я не вижу. Ну, и хорошо, сейчас не до них.
В сторонке, на специально выделенных для них местах стоят огромные фургоны на больших мягких колёсах с рессорами. Настоящие дома на колёсах! И здесь, слава тому, кто Имя, не так громко орут. Хозяева фургонов — заезжие негоцианты из других окум, народ серьёзный и состоятельный.
Четвёрки гигантских геррских четырёхрогих буйволов, таскающие эти фургоны по всей стране, сейчас вместе с их возничими и лошадьми хуторян также находятся в стойлах городских постоялых дворов. Буйволы отдыхают и лакомятся сочной зелёной травой и осокой, которые без счёта задают им в кормушки их возничие. Лето, зелени в пойме много!
Такой фургон — это, по сути, конфекцион-вагон, состоящий из трёх неравных частей. Меньшая часть — это, собственно, конфекцион. С торца фургона, красивое откидное кованое крылечко с гладкими дубовыми поручнями. Входная дверь из дуба с ярким наборным витражом и серебряным колокольчиком. Над дверью, небольшая вывеска. Внутри, красивый прилавок, два мягких кресла с низеньким круглым столиком для дорогих гостей-покупателей, стеклянное оконце и примерочная со шторкой и большим зеркалом во весь рост. Большая часть фургона — склад, где находится товар. И ещё — вполне комфортный жилой отсек на четверых, с небольшим общим холлом, двумя двухярусными опочивальнями и малюсенькой кухонкой с выходом на облук и скрепу буйволинной упряжки. Туалета нет, да и зачем он, когда в дороге вокруг один лес, да кусты. На боках фургона — надписи и рисунки — одежда, обувь, украшения… но бывают и другие, по профилю торговли. Название, имя владельца и город приписки. Всё, как у хорошего речного судна.
Такой фургон и сам дорог и, конечно, он только для «чистой» публики с деньгами. Порядок такой — взоходишь по крылечку, открываешь витражную дверь, внутри звякает колокольчик и чуткий внимательный хозяин тут же встаёт за прилавок и делает всё, чтобы ты ушёл от него покупателем, с покупками, а не праздно шатался по рынку, отрывая от дела занятых людей. Обслуживают такой фургон, минимум, два человека — сам хозяин, он же продавец и т. д., и возничий, основная забота которого — буйволы. В дорогу, бывает, берут и охранников, но редко. В Союзе на дорогах шалят только свитские, а им только деньги давай, плати, да проезжай по их территории. К тому же, и сами хозяева фургонов не робкого десятка и при оружии, случись разбой, отобьются. В обычные дни эти фургоны стоят на тихих улочках
