Шатер отверженных - Марина Леонидовна Ясинская
Вот теперь на лице Вита что-то дрогнуло, и ей показалось, что она уловила в его взгляде удивление и замешательство. Но тут напряженность момента разрушил Кабар.
– Все сказано на афише! – громко сказал он и развернул большой лист с эмблемой «Колизиона» и датой выступления. – Видите? Наверху пять звезд! Это вовсе не украшение; звезды показывают, насколько трудная у нас будет аудитория.
– А зачем вам нужны двое из нас? – настойчиво спросил Вит, не сводя взгляда с круглых очков, которые Джордан уже снова водрузил на переносицу, надежно скрыв незрячие глаза от чужих взглядов. – Если берешь плату, это как бы уже и не совсем помощь, не так ли?
Очки чуть наклонились вбок.
– Мы всегда ищем способ усилить наш цирк лучшими артистами, – сказал Джордан. – И не колеблясь избавляемся от слабых звеньев.
Кристина тут же нашла взглядом Мануэля; последняя стрела была явно направлена на него. Значит, по мнению Джордана, воздушный гимнаст оказался слабым звеном? Да кем он себя возомнил? Он вообще видел выступления Мануэля? Да тот же просто прекрасен!
Возмущение сыграло Кристине на руку, под его напором развеялась та парализующая аура угрозы, которую излучал Джордан.
– Именно поэтому наш цирк не знает удалений, – продолжил директор «Обскуриона». Сделал продуманную паузу и отчеканил: – Никогда. Мы никогда не теряем своих. Для тех двоих, кого я выберу, это будет счастливый билет.
С этими словами он круто развернулся и удалился, сопровождаемый тихим металлическим цоканьем каждого второго шага.
Над автокараваном повисла неловкая тишина. Циркачи смущенно переглядывались. Обычно после завтрака они всегда репетировали. Но сейчас, когда в памяти словно выжгли каленым металлом воспоминание о впечатляющей тренировке «Обскуриона», проводить репетицию совершенно не хотелось. И не было директора, который напомнил бы им о том, что они должны продолжать тренироваться, несмотря ни на что.
Еще больше подавленные и растерянные, циркачи «Колизиона» украдкой обменивались виноватыми взглядами и топтались на месте, не зная, как быть. Все-таки начать репетицию, как обычно, – или тихо разойтись?
А над опустевшей дорогой вслед удаляющемуся Джордану понесся знакомый заунывный мотив. Кристина скосила глаза и увидела незаметно подкравшегося к ней Апи, который, полуприкрыв глаза, напевал свою мрачную песенку.
– Судьба к нам равнодушна…Что хуже может быть…
Кристина не сразу поняла, что слышит новый куплет. А когда поняла, почувствовала, что сердце сжалось в тревожном предчувствии. Что это будут за слова? И главное – почему ей кажется, что слова песенки лопоухого мальчишки предсказывают судьбу их цирка?
А Апи, не обращая внимания, продолжал тянуть:
– И жить совсем не нужно… И прошлое забыть…
Глава 4
Происходило что-то странное; огонь не только выходил из-под контроля, но Фьор еще и не замечал, как это происходит. Он словно «выключался», а когда приходил в себя, обнаруживал, что пытается то тут, то там поджечь что-нибудь в караване припаркованного на обочине «Обскуриона».
Да, ему не нравился этот мрачный черный цирк и его обитатели. Все они улыбались и были подчеркнуто, даже как-то старательно дружелюбными, но Фьору они напоминали акул, прикидывающихся дельфинами: стоит чуть надавить – и они показывают свою хищную натуру. Ходулисту в какой-то бессмысленной короткой стычке из-за сущей ерунды якобы случайно разбили нос, а кое-кто из чужаков намеренно сшиб с ног одного из акробатов «Колизиона», хотя со стороны это и выглядело как случайное столкновение. Казалось, «черные» циркачи словно метили территорию, сразу показывая, кто тут самый сильный и главный.
Впрочем, та девушка-жонглер, которая подошла к Фьору за завтраком, была очень даже милой – как и многие другие циркачи «Обскуриона». Но в любом случае, пусть сам цирк фаерщику и не нравился, но ведь не до такой же степени, чтобы его подсознание брало над ним полный контроль и организовывало масштабный поджог? Что вообще творится? Это его дар настолько выходит из-под контроля – или же «Обскурион» провоцирует такое обострение?
«Безопаснее будет уйти к себе и не показывать носа из трейлера», – решил Фьор, когда, в очередной раз очнувшись от небытия, осознал, что невидящим взглядом пялится на язычки пламени, жадно лижущие резину шин на одном из автобусов «Обскуриона».
Не тратя ни единого лишнего мгновения, Фьор быстрым шагом пошел к своему цирку, надеясь, что успеет дойти до трейлера, прежде чем его снова накроет и он попытается устроить очередной пожар.
Завтрак закончился, но обычно следовавшая за ним утренняя тренировка не началась; привычная рутина была разрушена – то ли отсутствием реального директора, то ли впечатляющей репетицией «Обскуриона», после которой отрабатывать свои номера стало как-то неловко. Фьору даже подумалось: уж не хотели ли «черные» циркачи этим показать свое превосходство и морально задавить? Если так, то надо признать, что им это удалось.
Возможно, будь у них директор, он бы сумел повлиять на настрой своих артистов. Или хотя бы убедиться, что они не пропустят тренировку. Но новоявленный и. о. директора не спешил прояснять ситуацию, слишком занятый втиранием в доверие к Джордану и флиртом с пока не слишком поддающейся его очарованию Рондой, а настоящий директор так и не нашелся… Почему он до сих пор не нашелся? Точнее – почему не признался?
Проходя мимо двух тесно припаркованных друг к другу черных автобусов, Фьор услышал голос, который невольно заставил его замедлить шаг. Говорил директор «Обскуриона».
– Что значит «почти уверен»?
Голос собеседника звучал глухо, и, хотя он и казался знакомым, Фьор никак не мог сообразить, кто это говорит.
– Я не видел его в деле, поэтому не могу дать стопроцентной гарантии. Но судя по тому, что я видел, это он и есть.
– И ты говоришь, он проявляется только в ее присутствии?
– Кажется, да.
– Снова «кажется»? – Голос Джордана звучал недовольно.
Ответа невидимого собеседника Фьор не расслышал. Он попытался аккуратно переместиться, чтобы заглянуть между автобусами и увидеть, с кем говорит Джордан. Похоже, это кто-то из «Колизиона». Но какие дела могут связывать одного из их циркачей с директором «Обскуриона», которого они встретили впервые в жизни? Не заслали же к ним шпиона, на самом-то деле! Да и какие тайны можно у них вынюхивать?
Сделав еще один небольшой шаг, Фьор наконец увидел просвет между автобусами и два силуэта. Стоя против света, фаерщик не мог рассмотреть лиц беседующих, но это было и неважно. Он просто дождется, когда эти двое разойдутся, проследит за циркачом и узнает, кто это. А потом, пожалуй, задаст ему пару
