Золото мертвых - Андрей Александрович Васильев
— Пей, — посоветовал мне мадьяр, верно истолковавший заминку. — Абрагим не желает тебе вреда, поверь. Если бы он хотел тебя убить, то сделал бы это куда проще, кому-кому, а мне это отлично известно.
Я задержал дыхание и выплеснул водку в рот. В виски мягко стукнуло, в голове зашумело, и даже неумолчный вой молоденьких ведьмочек на секунду стих.
— Спроси, кто их старшая, — прорычал Абрагим, и на этот раз его слова были мне понятны.
— Ух ты, — произнес я, уставившись на него. — Это что, любой язык так изучить можно?
— Нет, — буркнул аджин. — Только мою речь понимать сможешь. Делай что я сказал, человек.
Не знаю отчего, но спорить с ним мне не хотелось, потому я поднялся на ноги и подошел к всхлипывающим девчонкам.
— Влипли вы, подруги, — сообщил я им. — Капитально. Этого дядьку злить не стоило. Ладно, первый вопрос — вы чьих будете? Какого ковена?
— Перовского, — быстро ответила та, что фотографировала. — Лизавета у нас верховная. Лизавета!
— Врет, — подал голос Ласло. — Слишком быстро ответила. Но понять ее могу, верность семье — это святое.
— Они ведьмы, — фыркнул я. — О чем ты говоришь? У них верность только самой себе в чести. Думаю, она верховную свою просто боится, причем настолько, что легче уродиной остаться, чем ее слить.
Аджин, похоже, уловил смысл нашего разговора, нехорошо оскалился, махнул своей лапищей, и девицы заорали куда громче, чем раньше. Оно и понятно — когда волосы прядями начинают опадать на пол, это очень страшно.
— Ух! — бородач даже вперед подался. — Это я удачно зашел! И мясо отличное, и зрелище сердце радует! А давайте им еще сиськи до колен оттянем!
Абрагим снова гукнул, и я сразу же перевел то, что он спросил:
— Кто?
— Ма-а-арфа-а-а-а-а! — на одной ноте провыла ведьма, собирая с пола свои волосы, ранее черные, а теперь седые. — Ма-а-а-арфа-а-а! А-а-а-а-а!
— Марфа, — злобно засопел аджин. — Я знаю это имя. Я знаю эту женщину. И не забуду того, что она посмела нарушить правила. Мои правила!
— Выяснил — и ладно. — Ласло подошел к нам. — Главное — истина, остальное лишь нюансы. Предлагаю вернуться к нашей беседе и не тратить время на подобные мелочи.
— А с ними чего? — уточнил я, глядя на двух девушек, которые какие-то десять минут назад были прекрасны, как майский день, а теперь являли собой жалкое, не сказать, страшное, зрелище. — В этом мире с такими лицами жить нельзя. Либо на опыты сдадут, либо в кунсткамеру определят, в колбу со спиртом.
— Клянусь пнем с ножом — не самая плохая смерть, — хохотнул бородач.
— Служить тебе будем, — вздернулась вверх одна из ведьм, обняв колени аджина, и задрав к нему свое гротескно-уродливое лицо. — Убивать для тебя станем! Луной клянусь! Только верни все, что забрал!
Ласло поморщился и щелкнул пальцами, девушек на секунду окутала туманная дымка.
— Иэ-э-э-эх! — расстроенно ухнул бородач. — Добрый ты, мужик. Зачем удовольствие нарушил?
Ну да, радоваться ему было больше нечему, поскольку ведьмы обрели свой прежний облик, и теперь по новой ощупывали лица и гладили волосы, не веря в то, что все закончилось.
Аджин, надо заметить, тоже было нахмурился, но после махнул рукой и направился к столу, алчно поглядывая на бутылку с водкой. Жар песков в его глазах потух, они снова стали прежними.
— Эй, подруги, — обратился я к парочке, которая сменила плач на смех, тоже, правда, с истеричным подвизгиванием. — Вы поклялись Луной, я слышал. И не думайте, что эта клятва будет забыта.
— Она поклялась, — немедленно заявила та ведьма, что делала фотографии, показав пальцем на свою подругу. — Я вообще молчала. Ее долг, не мой!
— Вот ты сучка! — возмутилась ее подруга. — На меня одну хочешь все повесить?
— Тебя никто за язык не тянул, — зло сверкнула глазами девушка. — Дала клятву — держи. А я….
— Ух! — аджин выплеснул водку в рот. — Хранитель, пусть они уйдут, это в их интересах. И скажи им, что я никогда ничего не забываю.
Он нехорошо зыкнул на ведьм и отправился в свое логово, благоухающее жареным луком и мясом.
— Валите отсюда по-хорошему, — посоветовал я девушкам. — Если не желаете второй серии фильма ужасов.
— Нас уже нет, — с готовностью отозвалась одна из них. — Подруга, уходим.
— Расплатиться не забудьте, — велел им Ласло, с улыбкой глядя на эту парочку. — Вы же ели, пили, верно?
— Ага, — ведьма извлекла из сумочки тысячную купюру, положила на стол, а после, подумав секунду, даже подсунула ее под прибитую к столу пепельницу, чтобы ветер не унес. — Сдачи не надо! И — спасибо непосредственно тебе, красавчик. Слово даю — не забуду этого добра.
Речь шла не обо мне. О Ласло.
— Стоять, — негромко велел я, когда ведьмы почти вышли из заведения, и они послушно выполнили мой приказ. — Последний вопрос. Вас же не Марфа послала, верно? Это была просьба Воронецкой?
Я был уверен, что да. Как только мне стало ясно, чем именно эти двое занимаются, то у меня и тени сомнений не возникло по этому поводу. Ну в самом деле — на кой Марфе заниматься такой мелочовкой? А вот Стелле как всегда надо знать все.
— Впервые слышу эту фамилию, — прощебетала одна из них.
Вторая, та, что теперь ходила в должниках у аджина, промолчала, но я успел уловить совсем короткий подтверждающий кивок.
— Ну нет и нет, — развел руки в стороны я. — Тогда — пока. Брысь отсюда!
И, поддерживая меня, взревел мужик за столом, причем настолько громко и страшно, что я даже подскочил на месте от неожиданности. А Ласло, надо заметить, только расхохотался.
Девушки пискнули, глянули на нас и припустили вниз по улице, сверкая круглыми коленками и размахивая сумочками.
— Потеха! — пробасил бородач, почесав себя под мышкой крепкими ногтями. — Спасибо, мужики, славно посидел!
Он припечатал к столу пятитысячную купюру и тоже направился к выходу, попутно потрепав меня по плечу.
— Оборотень, — сообщил мне мадьяр, когда я присоединился к нему. — Medve. Это по-вашему…
— Медведь, — хмыкнул я и отпил пива. — Что? Трудно не догадаться.
— Мне по душе их племя. — Ласло достал из кармана легких брюк портсигар, в котором обнаружились тонкие сигареты. — Оборотни грубы и прямы, это так, но зато всегда держат свое слово, причем независимо от того, кому оно было дано — другу или врагу. И всегда платят по счетам, что в наше время не меньшая редкость.
— В отличии от бабаек, — поддержал его я.
— Бабак, — поправил меня мадьяр. — Эти девушки станут именно ими, их души уже отданы Ночи, сего не изменишь. У них был
