Анна Одувалова - В когтях тигра
– Тогда почему же… – начала Вера Игоревна, выразительно покосившись на мою мятую и грязную одежду.
– Мой внешний вид и состояние – это проблемы личного характера…
– И связаны они с тем, что Ли-сонсенним… – вкрадчиво произнес декан.
– Да не связаны они с ним! – крикнула я. – Со мной они связаны! И только со мной. Ну, пожалуйста, дайте мне адрес Ли Ком Хена.
– Неужели и правда он оказывал вам знаки внимания… – покачал головой Федор Алексеевич и помрачнел.
– Вы сами-то себе верите? – Я фыркнула. – Он и знаки внимания! Слезы вообще по другой причине! Неужели вы не можете помочь? Вам что, сложно? Это вопрос жизни и смерти!
Я уже совсем отчаялась. Меня не хотели слушать и понимать, а рассказать я ничего не могла. Даже если признаться, что меня избили, вряд ли этот факт объяснит, почему мне нужен Ком Хен, а не полицейские.
– Хорошо! – сдалась Вера Игоревна, но губы недовольно поджала, показывая, что делает величайшее одолжение. Увидев мой полный надежды взгляд, секретарша махнула рукой в сторону.
– Нет, адрес не дам, – строго заметила она. – Но Ли-сонсенниму позвоню. Выйдите пока в коридор. Мне бы не хотелось, чтобы вы начали истерить в трубку! А поверить вам на слово, простите, я не могу. Вас бы вообще-то следовало отправить в больницу, чтобы доктор что-нибудь успокаивающее вколол.
– Не нужно в больницу! У меня все хорошо! – ответила я и дрожащими руками поправила шарф – не хватало еще, чтобы кто-нибудь заметил порез на шее.
– Вот и замечательно. Ждите снаружи и прекратите реветь, раз уж вы утверждаете, что у вас все хорошо.
Я послушно кивнула и вышла. В коридоре устало закрыла глаза и облокотилась о стену. Паника, страх и отчаяние постепенно отступали, и я начала соображать, что натворила и как мое выступление выглядело со стороны. Похоже, я предоставила всем очередной повод для сплетен, и он снова связан с Ком Хеном. Студенты в коридорах смотрели на меня с жалостью и легким презрением, из чего можно было сделать вывод, что часть разговора стала общим достоянием. Интересно какая? Если станет известно, что я клянчила со слезами в деканате адрес Ком Хена, преподаватель меня возненавидит. В деканате мне, по-видимому, не поверили, а значит, следующий, к кому будут приставать с глупыми вопросами, – это сам Ком Хен.
«Да что же это такое? Я ведь ничего подобного не хотела!» – уныло размышляла я, желая как можно быстрее сбежать отсюда, но Вера Игоревна не торопилась позвать меня обратно в деканат. Может, Ком Хен не берет трубку? Тогда ему точно не будут перезванивать или он просто не хочет меня видеть? Он ведь не обязан мне помогать? Подобные мысли заставляли меня нервничать сильнее. На глаза снова навернулись слезы, руки дрожали. Снова хотелось броситься в деканат и делать глупости, но я заставляла себя дышать ровно и ждать.
В довершение всех неприятностей с противоположной стороны коридора ко мне приближалась Ленка. Она шла словно королева – медленно и величаво и явно была настроена на скандал. А у меня просто не осталось сил противостоять сегодня хоть кому бы то ни было. Ленка не пугала после встречи с корейцами, охотящимися за пинё, но я боялась, что разревусь даже просто от повышенного голоса. Нервы были натянуты, словно струна. Меня спасла Вера Игоревна, которая выглянула из деканата и сунула мне в руку бумажку.
– Вот Романова, держи. Не знаю уж, что у вас там произошло, но зря ты устроила такую истерику. Подошла бы тихонечко, попросила, и все было бы хорошо. А так! – Секретарша укоризненно покачала головой и скрылась в кабинете, а я рванула к выходу, стараясь избежать неприятных встреч.
На крыльце меня все же догнала Ленка, которая с удовольствием произнесла:
– А я говорила, что он бросит тебя. Кому ты, вобла тощая, нужна?! Мне рассказали, как ты в деканате истерила! Ни кожи ни рожи, а все туда же! Таких, как ты, учить нужно!
– Никто меня не бросал, – хрипло ответила я, чувствуя, что еще одно слово – и ударю нахальную девицу. Чаша терпения на сегодня переполнилась, и мне внезапно стала настолько безразлична Ленка с ее дикой, черной и совершенно бессмысленной завистью, что я была готова сказать ей все что угодно, невзирая на последствия.
– Залетела, что ли, тогда? – еще гаже хмыкнула Ленка, а я бросила:
– Да пошла ты! – развернулась и помчалась в сторону станции метро. Пинё и корейцы, которые обещали за них убить, сейчас меня волновали значительно больше, чем маразматические слухи и сплетни, которые староста обязательно разнесет по вузу, словно вирус.
Меня трясло, болели плечи и запястья. Да и солнечное сплетение, куда кореец швырнул какой-то странный комок, неприятно ныло. Но хуже всего то, что мне впервые в жизни было до безумия страшно. Настолько, что мутнело в глазах и к горлу подкатывала волна тошноты, а я была готова сделать что угодно, лишь бы все прекратилось и жизнь вернулась в нормальную колею. Я бежала под мелким моросящим дождем по лужам, не разбирая дороги и не оглядываясь по сторонам. Слезы сами текли по щекам, и я их изредка вытирала рукавом тонкой ветровки. Куртка, которую планировала забрать из гардероба, там так и осталась. Только добежав до метро и промокнув до ниточки, я про нее вспомнила, потому что начала замерзать. До этого момента мне было все равно. Тихая, размеренная и спокойная жизнь изменилась в мгновение ока, и я не знала, как вернуть все обратно.
Я по-прежнему не верила в то, что вокруг творится нечто мистическое. Видела реальные подтверждения, но все равно воспринимала их как выдумку, не имеющую связи с привычным и обыденным миром. Опасность казалась призрачной, а вот кореец оказался слишком реальным. Его угроза была понятна, и боль запомнилась надолго, повторения этого не хотелось. И не имело значения, как он ударил меня, руками или чем-то непонятно магическим. Какая разница?
Поэтому я готова была отдать что угодно, лишь бы все вернулось на круги своя. Правда, мерзкий внутренний голосок на краю сознания тихо нашептывал, что так, как раньше, уже не будет, но я его отгоняла и запрещала себе думать о плохом.
Я смутно помнила, как добралась до элитного микрорайона, в котором жил Ком Хен. Только замерев перед подъездом, ведущим в фешенебельный дом, в очередной раз поразилась: откуда у скромного преподавателя такие деньги? Впрочем, он же сказал, что сбежал из Кореи, так как за его кровью шла охота. Вполне может быть. Это обстоятельство не отменяет те слухи, которые ходят по универу, – Ком Хен принадлежит к богатой и уважаемой семье. Отсюда и деньги.
Парадная была как в кино – с ковровыми дорожками и консьержем, который посмотрел на меня подозрительно, но, услышав фамилию, пропустил. Видимо, Ком Хен предупредил о моем визите. Я взбежала по лестнице на третий этаж и нерешительно постучала в темно-серую металлическую дверь. Она казалась монументальной и неприступной, как и ее хозяин.
Глава 5
Внезапно стало одновременно неловко и страшно. Явилась без приглашения, а предварительно еще и скандал в деканате закатила. Вот что он теперь обо мне подумает? Ничего хорошего, однозначно. Впрочем, его мысли совершенно не важны, главное – забрать пинё и постараться решить все проблемы, а потом зайти в деканат и все же попросить поменять язык изучения. А если не выйдет, можно вообще забрать документы и попробовать перевестись в другое место. Подобная мысль еще накануне не приходила мне в голову, а сейчас она виделась чуть ли ни единственным выходом из сложившейся ситуации. Я очень хотела сбежать от событий последних двух дней и всего, что о них напоминало. Да и атмосфера в группе вдруг стала совсем недружественной. Университет перестал быть тем местом, куда хотелось бы вернуться.
Открывший дверь Ком Хен, судя по выражению лица, был не очень рад меня видеть, что совершенно неудивительно. Губы поджаты, брови нахмурены, а руки скрещены на груди, от чего белая домашняя футболка натянулась на плечах, обрисовывая рельефные мускулы. Ком Хен выглядел очень молодо, наверное, из-за домашней одежды, которая совсем не вязалась с привычно строгим обликом преподавателя. Даже лед в глазах сейчас был совсем другим. Впрочем, он начал таять, когда Ком Хен посмотрел на меня внимательнее. На смену холодному отстраненному недовольству пришло совсем иное выражение, которое я бы охарактеризовала как едва сдерживаемую ярость, но она очень быстро растворилась в черном безразличии его глаз. Я представляла, что вид имею жалкий. Волосы слиплись, и по ним стекает вода, тонкая ветровка промокла насквозь, тушь, которую я торопливо нанесла в туалете универа, размазалась, а на щеке красной полосой обозначился след от ногтя Ленки.
– Анжелика, что произошло? – обеспокоенно поинтересовался он и отступил, пропуская меня внутрь. Цепкий взгляд скользнул по щеке и на секунду задержался на шарфе, закрывающем шею.
