Путь Хиро. Том Третий - Артём Фомин
Поднос отправился в сторону двери, а я попробовал поспать, пока меня ещё не вызвали.
* * *
— Подъём! Кусок недочеловека! — пинком по рёбрам, разбудила меня огромная воительница со шрамом на щеке.
— С тобой офицера хочет поговорить. На выход! — получил я разгоняющего леща, после чего, демонстративно заплакав, направился в сторону двери.
Как только, я сделал шаг за пределы камеры, на моих руках сразу же оказались наручники из доболи знакомого металла.
Ожидающая за дверью, вторая воительница, та что раньше увела на допрос Фуюри, толкнув меня в спину, подсказала местонахождение допросной комнаты.
Спустя пару минут ходьбы, я был впихнут в комнату, где к моменту моего появления, уже находились одетые в цивильные синие костюмы, две дамы возрастом около тридцати лет.
Сопровождающая меня гром-баба, та что со шрамом, надавив на плечо, усадила меня на металлический стул. К моим оковам была прикреплена цепь, другой конец которой был прикреплён за металлическую уздечку, находящуюся посередине стола, основание которого уходило в бетонный пол.
Не успел я осмотреться, как мне были заданы вопросы.
— Имя, фамилия, ранг, специализация, должность, звание, классность? — оценивающе смотрела на меня красноволосая дама в костюме
— Я, это… — попытался я сделать, самое тупое лицо, которое только видел в своей жизни, однако щелчок пальцев вопрошающей и последующий удар в живот от дамы более похожей на огра, временно избавили меня от ответа.
— У-ф-ф-ф- согнулся я, припав к ногам
— Повторить вопрос? — подняв мою голову за волосы, вопросительно выгнула бровь красноволосая
Сразу ко второму этапу допроса, будет весело… — подумал я, начав размышлять, над темой подобного поведения местного о́ргана дознания
Глава 5 "Кукловод"
— Имя, фамилия, ранг, специализация, должность, звание, классность? — оценивающе смотрела на меня красноволосая дама в костюме
— Я, это… — попытался я сделать, самое тупое лицо, которое только видел в своей жизни, однако щелчок пальцев вопрошающей и последующий удар в живот от дамы более похожей на огра, временно избавили меня от ответа.
— У-ф-ф-ф- согнулся я, припав к ногам
— Повторить вопрос? — подняв мою голову за волосы, вопросительно выгнула бровь красноволосая
Сразу ко второму этапу допроса, будет весело… — подумал я, начав размышлять, над темой подобного поведения местного о́ргана дознания
* * *
Уверен, им не понравилась рассказанная в камере история, раз они не стали меня запугивать видом изувеченной сокамерницы и рассказами о бесконечных унижениях.
— Ты меня слышишь, циклоп мелкий? — повернув кулак, в котором находились мои волосы, стала она выдирать шевелюру
— Да-а-а-а, — захрипел я
— Оставь его, Мел, — обратилась к моему экзекутору, вторая дама в костюме, что до этого момента, скрестив руки на груди, изображала мрачную статую, — Мы не с того начали наше знакомство, — показала она мне своё самое доброе лицо.
О-о-о будем играть в плохого — хорошего полицейского. Интересная комбинация прошедшая огонь и воду, а учитывая мир, в котором я оказался, ещё и пространство.
Подыграю-ка я им…
— Не бей меня тётенька, — сотрясаясь всем телом, искрив лицо, пустил я слезу, — Я всё-ё-ё, всё скажу, не бейте-е-е-е
Оскар мне в студию.
— Меня зовут Витория Стар, — присела за стол, моя псевдоспасительница — брюнетка, — А эта несдержанная дама, — рукой указала та на красноголовую, — Мелания Клифф. Мы дознаватели особого отдела ИСБ. Ты знаешь что это значит? — она вопросительно посмотрела на меня.
— Н-е-е-еет, — выдавил я из себя, продолжая хныкать.
— Мел, будь добра, отпусти парнишку, — видишь как ему больно? Ты же лишишь его волос.
— Но, старший офицер Стар, — обернулась та в сторону своей коллеги, — Не проще…
— Нет, — нахмурившись, перебила её Вита, — Не проще
— Тц, — недовольно цокнув языком, отпустила меня дознавательница
Вот… пошёл видимый контраст… хорошо играют, но не идеально, — в мыслях ухмыльнулся я.
Серьёзную ошибку допустила её коллега, что с безразличным взглядом смотрела на моё избиение — косяк.
Теперь настало время для амплуа добрячки…
— Ты кушал? Может, хочешь чай, кофе с булочкой? — с добродушной полуулыбкой поинтересовалась Стар.
Хм… попытка расположить меня — засчитана.
Подняв свою голову, я, излучая неподдельную благодарность, внимательно осмотрел Виторию (Стар)
Около 30 лет, тёмные волосы, стрижка — каре. Овальное, ухоженное, миловидное лицо, лишённое возрастных морщин. Синие глаза. Стройная, подтянутая фигура, на которой идеально сидит, специально подогнанный брючный костюм синего цвета, что, подчёркивая все привлекательные взору изгибы, изящно совпадает с цветом её глаз. Чёрная блузка, была смело расстёгнута на четыре пуговицы, обращая внимание на далеко не малые холмы третьего размера.
На груди металлический значок с аббревиатурой «ИСБ», что, отражая искусственный свет мрачного помещения, являлся прекрасным украшением на фоне унылой невзрачности окружения. Из-за края расстёгнутого пиджака была видна рукоять пистолета, заранее размещённого владелицей в оперативную кобуру.
Смотря ей в глаза, я отчётливо понимал, что я далеко не первый её клиент.
Есть такое, когда смотришь в глаза собеседнику и с лёгкостью можешь определить человека, повидавшего изнанку мира, замаравшего руки по локоть в крови.
Подобное не проходит бесследно, отражаясь в его душе, в сути человека.
Обычные люди, живя порядочной жизнью, чтят социум, его нормы, правила, законы, придерживаются установленного порядка, живут жизнью добропорядочного гражданина, любят, переживают, огорчаются, страдают.
Они созерцают жизнь с высоты своего, собственного, личного полёта. Для них любое отклонение от нормы или тем более преступление — это нечто, из ряда вон выходящее, другое дело те, кто шагнув за обратную сторону медали, проживает свою жизнь в её изнанке.
В их глазах чётко отпечатывается равнодушие, да… именно равнодушие и вселенская усталость.
Человек, одна из самых приспосабливаемых жизненных форм, но ничего не проходит незаметно. Со временем, смерть, самые низменные, аморальные качества присущие людям, вся эта кровь и дерьмо — приедается, въедаясь в саму суть, что, перевариваясь психикой вовлечённого, отражается в его глазах, поведение и присущем равнодушии.
Теряется ценность чужой жизни…
Я сам такой… как говорится: «рыбак рыбака, ну или палач палача», так что я готов поиграть по их правилам, выбора у меня всё равно — нет…
— Да-а-а, если можно, — блаженно пролепетал я.
Я что умалишённый, по их мнению, отказываться от дармовой кормёжки, не травить же они меня будут, хотя мне не известно
