Как стать злодеем в Габене - Владимир Торин
«Настоящее злодейство» откладывалось… примерно на двадцать минут до прибытия трамвая.
Зои потирала руки от нетерпения. Ее разозлили, ее вывели из себя. Она им всем покажет…
Бойся Габен! Все бойтесь Зои Гримм! Важные джентльмены с часами и тростями! Патетичные дамы в шляпках! Бойтесь, детки с леденцами, грызливые собаки и высокомерные коты! Не стоило ее огорчать. Не стоило ее обманывать. И смеяться над ней.
Она украдет свой праздник. И свои подарки…
Не стойте на пути! Бегите и прячьтесь!
В Габене новая злодейка.
Глава 3. «Дорогой Человек-в-красном…»
Полдень. 12 часов до Нового года.
– Жди здесь! – велела злодейка Зои Гримм своему прихвостню-снеговику и прошмыгнула в открывшиеся двери следом за старушкой в длинной, до земли, шали и шляпке с вороньими перьями.
«Старушки – неторопливые, – напомнила она себе. – А у меня очень мало времени: “Салон карманных часов Блюмма” сам себя не ограбит».
Зои Гримм закашлялась, нырнув в тучу дыма от чьей-то папиретки, и сразу же нечаянно задела кого-то локтем. После чего задела локтем еще кого-то, но уже намеренно. В холле главпочтамта Тремпл-Толл было не протолкнуться…
По залу носились автоматоны и самоходные механические тележки, груженные пошатывающимися пирамидами посылок. Из боковых дверей то и дело появлялись, как называла их Зои, господа Фуражные Усы (почтальоны в темно-красной форме с блестящими пуговицами). Посетителей с каждой минутой лишь прибывало. И все приносили с собой нервозность, суетливость и снег с улицы.
Главпочтамт тонул в бубнеже, звоне механизмов, музыке из витых рогов на стенах, грохоте штемпелей и зубовном скрежете торопящихся людей. Ко всему этому добавлялись время от времени раздающиеся оповещения по громкой связи, становящиеся с каждым разом все менее разборчивыми.
– Добро пожаловать на станцию «Главпочтамт Тремпл-Толл», – проворчала мисс Гримм. – Покупайте билетики!
Большой почтовый зал, разделенный на более мелкие секции рядами растрескавшихся за годы колонн, и правда походил на железнодорожный или, скорее, на аэровоздушный вокзал. Повсюду, куда ни кинь взгляд, латунь и мрамор. Рыжий газовый свет едва протискивается через покрытые пылью круглые плафоны ламп, и на полу с гербом Почтового ведомства (конвертом и ключом) ползают тени. Ну и куда же без часов: громадный циферблат во всей своей опаздывающей на три с половиной минуты красе разместился напротив главного входа…
Зои не случайно назвала это место станцией, ведь когда-то, как рассказывал ей папа, сюда прилетал дирижабль «Фрокдирайк» из далекого Льотомна. Однажды прямое сообщение с Льотомном прервалось, и маленький аэровокзал стал тем, чем являлся и сейчас – всего лишь отделением почты, хоть и главным в Тремпл-Толл.
Зои Гримм по привычке задрала голову, как делала всякий раз оказываясь здесь. По привычке ахнула (но вот былого восхищения уже не было). Стеклянная крыша, которую не разводили и – что самое главное – не чинили уже много лет, выглядела довольно жалкой: в некоторых местах стекла исчезли, и проломы заколотили досками; сейчас вся она была затянута снежным покрывалом.
Под крышей, закручиваясь спиралями, проходили тонкие, также стеклянные, трубы внутренней пневмопочты, благодаря чему практически весь путь то и дело проносящихся по ним капсул с посланиями можно было проследить взглядом. В детстве Зои пыталась угадать, что же там, в этих капсулах, перемещается: папа говорил, что это всего лишь скучная служебная переписка, но юная мисс Гримм была искренне убеждена, что по стеклянным трубам туда и обратно блуждают самые настоящие тайны. Папа всегда смеялся, когда она озвучивала свои мысли. У него был такой смех… мягкий, обволакивающий… Он говорил, что у нее чудесные фантазии, и отчего-то был убежден, что однажды она станет настоящей писательницей…
Зои больше не нравилось это место – оно вызывало у нее грустные воспоминания. Вместе с папой они приходили сюда незадолго перед праздником, покупали открытки и рассылали подарки многочисленным родственникам-Гриммам, жившим по всему миру. Даже тетушке Громбли, которую папа называл спятившей каргой. Тогда это место казалось ей каким-то чудом чудным, она обожала здесь бывать и уже за месяц до праздника начинала изнывать от нетерпения: «Когда же, когда же мы пойдем на самую главную почту?!» Почтальоны в форме с натертыми до блеска пуговицами и блестящими от помадки усами, сверкающие латунные автоматоны, стук штемпелей, марки и письма, бечевка и коробки, запах чернил и сургуча – все это приводило маленькую Зои в восторг.
Но сейчас… во всем этом больше не было никакого чуда: почтальоны выглядели уставшими и злыми, автоматоны давно потеряли свой блеск, даже запахи истончились и поблекли – почта утратила свою таинственность – теперь это была всего лишь забитая бюрократами бумажная конторка, затерянная в глубине Тремпл-Толл.
И все же близость Нового года пыталась вдохнуть в это угрюмое место хоть немного того самого, о котором все говорят, настоящего праздничного настроения. Праздничное настроение по-габенски – это «Проклятье! Ничего не успеваю! Все валится из рук! А еще столько всего нужно сделать!»
В Габене издавна существовала некая новогодняя традиция, которой неукоснительно придерживались все – даже те, кто не признавал никаких традиций: делать всё в последний момент. Если нужно купить гуся, будьте уверены, в Тремпл-Толл найдутся те, кто забредет в лавку «Мисс Гусыня» мистера Погга за пять минут до боя часов в полночь, ну а если вы гуся купили заблаговременно и даже подарки все аккуратненько завернули, не забудьте надеть шляпу, когда в панике выбежите под снег, надеясь, что мистер Макфи все еще стоит у рынка в Скверном сквере со своими елочками («И как можно было забыть елку?!»), ну а что уж говорить о поздравлениях – обычно они так и вовсе откладываются, чтобы адресат получил их буквально за миг до того, как обидится и проворчит: «Ну вот, так и знал: обо мне все забыли!»
– Как хорошо, что мне некого поздравлять, – со смесью грусти и облегчения пробормотала Зои.
Почти все пространство в холле главпочтамта занимали собой выстроившиеся по сторонам от центрального прохода столы. Дамы и господа, которые за ними сидели, вооружившись ручками и приготовив чернильницы, спешно составляли душевные, но забитые ошибками, как подушка старьевщика блохами, письма. Тут и там можно было увидеть тех, кто раскрашивал поздравительные открытки, добрые и забавные, но с вылезшими от спешки или рассеянности за края красками.
Зои Гримм поморщилась, глядя на этот
