Последняя истребительница - Вера Добрая
Когда истребительница и вампир вступили в схватку, я начал всем телом биться о металлические прутья, в надежде выбраться из своего заточения, чтобы собственными руками оторвать этому кровососу голову и не позволить ни за что на свете ему хоть пальцем прикоснуться к моей девочке. На радость Соня достаточно быстро и без особых усилий отправила Адама следом за его чокнутой подружкой в ад, и наступил мой черёд.
Девушка подошла слишком близко к клетке, что я не сдержался и бросился на неё, не в силах ощущать запах другого. София испуганно отпрыгнула в сторону, а потом просто уселась на пол, облокотившись о стену, и заплакала. Она даже что-то говорила, но я будто перестал понимать человеческую речь. В голове пульсом бился животный инстинкт, который требовал наказать, а затем присвоить самку себе. Где-то внутри разум умолял маленькую истребительницу не открывать клетку, не выпускать зверя, а бежать со всех ног прочь отсюда, но автоматический замок щёлкнул, и меня больше ничто не удерживало от исполнения желаемого.
София заплакала… она опять заплакала…
Бросился на неё и прижал к стене, мечтая прекратить наши с ней страдания. Кто-то должен это сделать. Сжал хрупкую шейку руками и выпустил клыки наружу, понимая, что ничего не смогу сделать. Её ручки обхватили меня за талию, заставляя наши тела ещё сильнее прижаться друг к другу, и я совсем одурел от этого. В очередной раз сошел с ума от близости, от запаха волос, от этой доверчивости и покорности, которые сейчас совсем некстати. Я надеялся, что сможет хотя бы она, воткнет мне кинжал в спину и освободит от мучений, но видимо, моя девочка не готова к подобному. Она слишком сильная для этого, слишком добрая, она единственная…
Пришел в себя уже в другом месте. И судя по обстановке, это подземелье совета. Чёрт! Как я здесь оказался?
Подскочил на ноги и начал громить все вокруг, потому что не собирался менять одну клетку на другую. Я больше ничего не хотел иметь общего с этими старейшинами, потому что на самом деле многое узнал об их способах поддержания мира. Адам постоянно нажирался алкоголем и в перерывах между пытками болтал без умолку. Этот белобрысый сученок знал, что многие наши прошлые делишки шли на пользу совету и что гибель многих охотников произошла пусть и косвенно, но все же по их вине. Как же я был слеп… Мои злость и боль после потери родных, будто лишили меня возможности мыслить и видеть очевидные вещи, происходящие вокруг.
Спустя какое-то время смог взять себя в руки, нашел в шкафу полотенце со штанами и отправился в душ, чтобы, наконец, смыть с себя всю вонь и грязь. Затем полностью погрузился в свои мысли, сбивая кулаки в кровь о боксёрскую грушу.
Я понимал, почему нахожусь здесь, но мне не нужна чья-то жалость. София не смогла меня прикончить, поэтому спокойно передала в руки своих ненаглядных старейшин. Только я больше не намерен плясать под их дудку. Я вообще не под чью дудку не намерен плясать. Если истребительница хочет быть со мной, то ей придётся смириться с тем, что хоть в ней до хрена магии и силы, она обязана слушать своего мужчину, и уж тем более ни в коем случае не общаться с гадами типа Моррока или Рана.
Глава 71. София
Несмотря на все предупреждения и протесты со стороны Рана и Алины, я все равно решила навестить Марка. Действие препарата должно пройти, поэтому мне даже страшно представить, как пройдёт наша встреча. В лаборатории сказали, что пока понятия не имеют, как вернуть озверевшему оборотню рассудок, но я не собиралась терять надежду! Так же старалась не думать о том, что старейшины ведут себя странно и, имея такие возможности, всё же позволяют мне и моему оборотню находится здесь. Возможно, Гидеон чувствует свою вину за произошедшее, а возможно это какой-то очередной хитроумный план. Мне честно не было до этого дела. Главное, чтобы Марк поправился и стал таким как прежде, иначе я тоже сойду с ума. Я уже устала терять его, хотя и не чувствовала до конца своим ещё ни разу, но уверена, что в моей сумасшедшей жизни точно нет места другому мужчине.
Несколько минут просто простояла у двери в изолированный отсек, пытаясь собраться с мыслями. Старалась услышать, что происходит по ту сторону металлической преграды, но не вышло. Оружие я с собой не взяла, ну не считая шприца с транквилизатором, чтобы в случае опасности снова отправить моего любимого во владения Морфея.
Тело затрясло от волнения, когда я открыла замок и отодвинула тяжёлый засов на двери. Вошла в коридор и затаила дыхание. Никого. Ну, то, что бешеный волк на меня не набросился с порога, уже радовало. Ступала медленно и практически бесшумно, готовая в любую секунду принять удар, но Марк явно не торопился ко мне на встречу. В комнате, где его оставили военные, Марка не оказалось, но полуразрушенное помещение говорило о том, что он пришёл в себя, и настроение у него с нашей последней встречи не изменилось. Печально выдохнула и поплелась дальше, прекрасно понимая, что по-хорошему мне лучше всего унести отсюда свою задницу, но сердечко упорно требовало хоть одним глазком увидеть любимого. Можно конечно было наведаться к охране и попросить записи с камер наблюдения, но лишний раз напрягать совет и всех кто с ними связан желания не было никакого.
Звуки ударов и устрашающее рычание услышала, как только подошла к спортзалу. Марк там и он – либо тренируется, либо превращает в руины очередное помещение, не зная, куда деть свою звериную ярость.
Как только вплотную приблизилась подойти к двери, стало тихо. Он почувствовал, что я здесь. Сердце заколотилось как сумасшедшее, и на лбу выступила испарина. Несмотря на свое состояние и предостерегающие крики разума, все же толкнула дверь и вошла в помещение, заполненное до краёв запахом свежести и хвои. Марк стоял рядом с боксёрской грушей. Пальцы крепко сжаты в кулаки, а голова опущена вниз. Из одежды на нем лишь свободные спортивные штаны, что позволяло отлично рассмотреть, как напряжены до предела все его мышцы, а дыхание тяжёлое и частое. Мне очень сильно хотелось броситься к нему, обнять, сказать насколько сильно я скучала, но стояла на месте как вкопанная, боясь даже шелохнуться. Выглядел оборотень намного лучше, чем в подвале Адама, и мне
