Дар богов - Анна Сергеевна Одувалова
– Ты знаешь… – собравшись с духом, произношу я, вскинув на него красные, воспаленные от слез глаза, – в моей жизни было очень много жутких шуток, Эндж. А что, если нет?
– В смысле – нет? – Парень хмурится.
– А что, если это не шутка? Вдруг я сама стала, как они… Те, кто меня доставал. Вдруг я кого-то убила?
– Ну перестань. Мы только что об этом говорили. Это бред. – Он тихо усмехается, присаживается на диван и притягивает мою голову к своему плечу. – Ну кого ты могла убить, Каро?
– А вдруг я убила Дара? – всхлипываю я. Отстраняюсь и протягиваю Энджелу на открытой ладони смятый цветок, который зачем-то таскала за собой даже в душ. – Я была зла. Да и физически на это способна.
Энджел замирает. В его глазах мелькает что-то похожее на испуг. От этой натуральной реакции мне становится плохо. Желудок сжимается, а руки начинают дрожать сильнее. Но парень очень быстро возвращает себе контроль, и мне начинает казаться, что никакой странной реакции не было. Может, это мое больное воображение? Но уже поздно, становится еще страшнее. Даже следующие слова Энджела не успокаивают, а делают только хуже.
– Каро, успокойся. Все будет хорошо. Я сейчас быстро смотаюсь в магпорт и поменяю наши билеты. Мы уедем отсюда так быстро, как сможем. Хорошо? Ничего не случилось. Ты меня слышишь? Это все сон.
– Не хочу скрываться, если в чем-то виновата, – со всхлипом говорю я. – Я не смогу… не смогу жить с осознанием вины.
– Ты не виновата. Даже если что-то случилось, ты все равно не виновата. Ты – спала.
Начинаю рыдать громче, чувствуя себя раздавленной и обессиленной.
Энджел шепчет слова утешения.
– Каро, просто успокойся. Я сейчас поменяю билеты, и мы уедем из этого ужасного места. Хорошо? А по дороге я постараюсь узнать, не случилось ли ночью какой трагедии. Договорились? Все в порядке с твоим магсерфером. Ты мне веришь?
– Он не мой, – всхлипываю я, вытирая ладонями дорожки слез.
Энджел целует меня в лоб и уходит, я медленно выхожу на веранду. Не хочу верить, что даже во сне, в бреду, в измененном сознании я могла причинить вред Дару. А больше я тут никого не знаю. Несмотря на все проблемы с головой, я совершенно точно не стала бы кидаться на малознакомых людей. Это бред.
Но на моих руках была кровь. И я сжимала в ладони цветок. Свидетельства прошлой ночи слишком страшные.
Дар
В этом городе никто не доверит мне своих детей. И правильно. Я могу научить их только прожигать жизнь и ломать судьбы.
Эта мысль влетает мне в голову вместе с головной болью, едва я открываю глаза. С похмелья я на редкость пессимистичен. Я совершенно точно не у себя, и совершенно очевидно меня поимели, как первокурсницу. Рядом на подушках по правую и левую руки светлая и темная макушки. Оливия и ее подружка.
Ненавижу. Вопрос: себя или их?
Раздраженно стряхиваю руку, которая лежит на мне поперек туловища, и поднимаюсь.
– Ты уже уходишь, Дар? – сонно мурлыкает Оливия и потягивается, как кошка, не обращая внимания на то, что покрывало сползает, обнажая грудь.
Первый порыв – нахамить. Потому что подсыпать в бокал какую-то дрянищу – это низко. Но, подумав, я в итоге ограничиваюсь коротким:
– Никогда больше не пытайся меня споить. Тебе повезло, что твой дом устоял. Алкоголь и я несовместимы, а трезвый… я бы никогда не оказался тут.
– Но Дар… – Оливия недоумевающе хмурится. – Ты вернулся к нам сам, и уже изрядно нетрезвый. Так что не наговаривай на меня. Никто не заставлял тебя ни пить, ни идти с нами. Я думала, ты достаточно большой мальчик, чтобы самостоятельно принимать решения.
Я не в настроении и поэтому не ведусь на провокацию Оливии. Слишком уж она явная.
– Кто-то подсунул мне бокал с ядреным коктейлем из алкоголя и запрещенных зелий.
– Запрещенные зелья? – Ее подруга открывает глаза. – Моего ребенка тренирует зельевик?
– В создавшейся ситуации тебя волнует только это? – утоняю я.
Ойкнув, она ныряет под покрывало. Эта чуть скромнее, чем Оливия. Еще бы имя ее помнить.
– У нас не было запрещенных зелий, Дар! – Оливия мотает головой. – Ты что? Я мать, жена уважаемого человека…
– Вот про уважаемых людей я на твоем месте не стал бы сейчас упоминать. Это несколько неуместно, не находишь?
Она поджимает губы, но упрямо заявляет:
– С зельями – это не ко мне. Вино – да, но всякие подозрительные коктейли? Не мой уровень.
Чувствую себя идиотом, но я совершенно точно знаю, в том бокале была гремучая смесь.
– Значит, бокал предназначался не мне. Но его содержимое совершенно точно принес кто-то из гостей, и оно было замаскировано под безалкогольный коктейль. Я сам по своей воле никогда не пью.
– Но почему? Было же весело! – снова оживает подружка, которая, видимо, переварила тот факт, что ее деточку тренирует откровенно аморальный тип.
– До поры до времени, – отвечаю я. – Нет, мне всегда бывает весело. Остальным – часто не очень.
Когда выхожу их спальни, меня провожает молчание. И к лучшему. Дурацкий вечер, позорная ночь и утро с больной головой. Собственно, этих аргументов достаточно, чтобы не пить совсем.
Хлопаю дверью и сажусь на осу.
Народа на острове в это время мало – все преимущественно спят. Туристы выползают на пляж позже, а местные уже давным-давно работают, стараясь завершить все начатое до полуденной жары. А я – серединка на половинку. Тренировки у меня бывают во второй половине дня, а для удовольствия я в любое время могу встать на магсерф.
Добираюсь до дома с одной мыслью: нужно снова поспать. Может, тогда из головы исчезнет туман и она перестанет раскалываться, а я обнулю вчерашний вечер, встречу с Каро, пьяный угар и позорную ночь, которой я совершенно не хотел. Я не рад возвращению старого Дара. Я оставил его в прошлом, пусть там и будет.
С этими мыслями поднимаюсь по крыльцу, с которого местами стерлась краска, и замираю, так как перед дверью – огромная красная лужа. Кровь? На двери – отпечатки ладоней. Прикладываю для сравнения свою руку и понимаю: следы принадлежат или хрупкой девушке, или ребенку.
Сердце совершает кульбит и начинает долбиться в грудную клетку. Неприятные ощущения и жутковатые предчувствия. Сложно оставаться спокойным, если у тебя на двери кровь.
Осторожно, обернув ладонь платком, дергаю за дверную ручку.
Открыто. Замок взломан. Непрофессионально. Он хлипенький, и его вскроет даже ребенок. Но вот магическую защиту вломившийся убрал без труда и аккуратно, что говорит о сильном магическом потенциале. Конечно, я не пытался создать серьезное заклинание, так – пугалка от непрошеных гостей. Брать у меня нечего, поэтому я никогда о таком не парился. Иногда вообще оставлял дверь открытой.
Но не вчера. Я точно помню, что запер дверь, когда уходил.
Захожу в свой дом. Просторный холл совмещен с кухней, и дальше по коридору – спальня. Замираю на пороге и вижу такую картинку: на светлой плитке огромная лужа крови, а в ней – окровавленное настоящее сердце, в которое воткнут нож.
– Че за хрень происходит? – бормочу себе под нос и начинаю медленно обходить эту жутковатую инсталляцию. Кто и зачем это сделал? И кому принадлежит сердце?
Ненавижу. Надо вызывать законников, но я категорически не хочу это делать, поэтому достаю магфон и отыскиваю в нем координаты человека из своего прошлого. Прежде чем что-то предпринимать, надо обсудить создавшуюся ситуацию с ним.
– Лестрат… – хрипло произношу я, едва некромант подключается и его мерцающий силуэт появляется передом мной. – У меня тут происходит какая-то лютая фигня. И мне что-то не по себе. Вернулся домой, а тут такое… И я не понимаю, где тело.
Перевожу магфон на лужу крови и недовольно отмечаю, что руки дрожат.
– Ну… – Лицо некроманта становится задумчивым. – Тело я бы на твоем месте искать не стал, а вот тушу и того, кому ты перешел дорогу… можно.
– В смысле?
– Учи анатомию. Это не человеческое сердце. Свинья. И кровь, скорее всего, тоже свиная. А вот кто это мог сделать, тебе лучше знать. Кому в последнее время перебегал дорогу? Что изменилось в твоей жизни? – задает он вопросы, а ответ у меня один.
– В Монарко приехала Каро, больше ничего примечательного, – стараюсь отвечать как можно более равнодушно.
– Каро? – удивленно переспрашивает Лестрат. – Ну, это не в ее духе. Да и зачем? Насколько я знаю, у нее все неплохо. Говорят, она встречается с одним из «ангелов»… Я даже подумал, что это тот твой знакомый.
– Нет, –
