Вторжение - Виталий Абанов
— Я так много узнаю от тебя. — говорю я, приподнимаясь на локте и наблюдая за ее приближением, медленным, но неотвратимым: — поистине говорят, что учение сладостно.
— Эта лисица принадлежит к последователям истинной Школы Дракона, а это значит, что она ничего не станет скрывать от тебя… — и ее руки скользят вдоль тела, касаясь упругой плоти, гладкой, совершенной кожи так, словно бы она сама открывает все это для себя. Словно удивляясь своим собственным изгибам. Осторожно, будто касаясь тела она касается чего-то опасного, чего-то очень горячего… или даже ядовитого. Нетерпеливо, будто жаждет прикосновений как растение — воды в засуху.
— Пусть даже это будет означать что однажды один нерадивый ученик превзойдет своего учителя — эта лисица не станет скрывать от него свет истинного учения. — нараспев говорит она, останавливаясь у самого края кровати, словно купальщица перед тем как войти в воду.
— Поистине, твоя доброта не знает границ. — говорю я: — хотя вот некоторые вещи мне было бы лучше не знать, наверное. И не применять на живых людях. Как насчет «мы в ответе за тех, кого приручили?» Там, кстати, тоже лисичка была, но она Маленького Принца не насиловала. Намного скромнее лисичка была.
— Ее нос потеет, а соски набухают. Это значит, что огонь ее страсти несколько повысился. — она садится на край кровати и ее глаза оказываются совсем рядом: — Когда ее голос понижается и из горла вырываются звуки сухие и хриплые, ее страсть усилилась. Глаза закрыты, язык высовывается, она дышит часто и заметно… запоминай, Уваров, а то так и помрешь неучем. Иди сюда, мой неиссякаемый источник мужской инь, покорми эту нескромную лисицу. И… да, вот так… не останавливайся.
— Да. Я помню. Процесс будет продолжаться, пока я не умру… наверное ты хотела сказать — пока смерть нас не разлучит?
— Помолчи, ученик. Всему свое время. — ее голос звучит хрипло и горячее дыхание щекочет мне шею: — помолчи, пожалуйста…
Когда я открываю глаза — я снова вижу знакомый потолок в своей спальне. Некоторое время я лежу, вспоминая все, что только было в этой самой комнате. Поистине, затейница эта нескромная лисица. Кажется, я понимаю, о чем она хотела мне сказать. Если ты скрываешь что-то от своего ученика — ты будешь обладать преимуществом, но искусство будет выхолащиваться и однажды вовсе умрет. Если ты будешь учить ученика всему, что ты знаешь, — у тебя не будет перед ним преимущества и однажды он превзойдет тебя, но зато искусство будет только улучшаться с каждым поколением. Все, что сейчас вокруг нас — это следствие того, что люди не скрывали свое искусство, передавали из поколения в поколение свои знания и умения, это и есть наше преимущество, жизнь человека коротка и он знает, что у него нет времени жалеть свои знания и опыт. Иначе они умрут вместе с ним. Все, что выросло в настоящее искусство или науку — сделали последователи Школы Дракона. Тигр — эгоист, желающий прожить свою жизнь как можно лучше. Дракон — готов пожертвовать собой ради того, чтобы жило дело всей его жизни, его искусство, его дао.
Я поворачиваю голову набок. В моей кровати спит тысячелетний Демон Девятого Круга, Дщерь Инари, Любительница Тофу и Та, Что Дарит Любовь. Спит, скинув с себя одеяло и подогнув одну ногу, сладко причмокивая во сне. Ее волосы разметались по подушкам, лицо во сне приобретает особое, невинное выражение, которое бывает только у совсем маленьких детей и спящих людей. Во сне она улыбается.
Вздыхаю и накидываю на нее одеяло, подтыкая по сторонам. Еще простудится, не май месяц во дворе, да и в спальне прохладно. Вспоминаю ее ослепительное тело и то, как она боролась со мной в кровати. Расположение пальцев, направление усилий, легкие толчки, прямое сопротивление. Как она там говорит — процесс будет продолжаться, пока я не умру? В голове начинает укладываться то, чему она меня учит — даже во сне, даже во время занятий любовью, даже когда она просто сидит рядом и курит трубку, читая книжки.
Я встаю. Ноги тонут в пушистом персидском ковре. Наклоняю голову в сторону, потом — в другую, разминая шею. Растираю запястья. Локти. Чуть приседаю, вставая в стойку и… подшаг вперед, тычок левой рукой, пальцы на лету складываются в кулак, разжимаются в ладонь. Захват воображаемого противника за запястье, короткий рывок на себя, тычок правой рукой, — так же, точно так, рука летит расслаблено, но в последний момент пальцы сжимаются в кулак, давая дополнительный импульс. Замираю, оценивая свои ощущения. Сзади раздается тихий звук. Поворачиваю голову. В комнату входит Лан, в длинном шелковом халате и со своей неразлучной секирой на поясе. Перед собой она толкает сервировочный столик с блюдами, накрытыми серебряными крышками, кофейником и чашками. Комнату заполняет запах свежесваренного кофе. Что интересно, лисица кофе терпеть не может, вот чай любит, сбитень обожает у уличных торговцев покупать, говорит у домашнего вкус не тот.
— Локоть не уводи в сторону. — говорит Лан, останавливая сервировочный столик у кровати: — и не проваливайся за ударом всем телом.
— Ты знаешь эту технику? — спрашиваю я у нее, она отрицательно качает головой.
— Школа Дракона. Нет, не знаю. Но общие принципы везде одинаковы. — она бросает быстрый взгляд на мирно сопящую во сне Акай и подходит ко мне.
— Представь, будто твое тело это центр. Как будто через макушку и точку дань-тян — проходит осевая линия. Выпрямись. Вот так. Руки… да, вот так. Теперь — удар! — она показывает, как, становясь напротив меня. Ее кулачок упирается мне в грудь.
— Не крути плечами, не вкладывай в удар все тело поворотом. Это не бокс. Ты работаешь не мускулами, а импульсом. Вот так. — снова меняет руку и на этот раз правый кулачок упирается мне в грудь: — видишь? И локоть… не поднимай его. Он должен располагаться на прямой. Вот так.
— Пусть еще голову вперед не наклоняет. — раздается голос с кровати. Акай проснулась и теперь трет глаза ладошками, зевает и смотрит на нас, на сервировочный столик, тянется, разминаясь: — а то бычится, будто забодать решил.
— Цун мин! — кивает Лан: — как и говорит уважаемая Демон Девятого Круга — не наклоняй голову. Плохая
