А. Смолин, ведьмак - Андрей Александрович Васильев
Войдя в квартиру, я первым делом запер дверь. Не думаю, что страшная бабка меня выследит, но все-таки так оно поспокойнее.
И тут на меня накатило. Пока я шел по улице, в моих венах бесновался адреналин, но здесь, в моем доме, в моей крепости, меня настиг запоздалый страх.
Черт, это было очень жутко. Когда ты подобное видишь в кино, тебе тоже бывает страшно, но где-то в дальнем уголке сознания ты прекрасно осознаешь, что все ужасы там, с той стороны экрана. И это не зомби, вампиры и ведьмы, это актеры и компьютерная графика. То есть, это не более чем иллюзия страха.
А там, в парке, все было совсем по-настоящему. Вот — вообще.
К горлу подступил комок, я рванул на кухню, достал из холодильника недопитую бутылку «Фанты» (грешен, люблю газировку) и выхлебал ее до дна, давясь режущим горло газом.
Тошнота отступила, но желание есть пропало начисто.
— Хрень какая, — жалобно сказал я, ища сочувствия невесть у кого. — А? Ведьма, нож, кот этот её… И главное, гад, щеку расцарапал. Ну не свинство?
— Оно и есть, — подтвердил чей-то тонкий голосок. — И очень плохо, что он тебя, хозяин, поцарапал. Очень плохо.
— А? — я повертел головой и обнаружил в коридоре, который соединял кухню и комнату, какое-то невысокое, мне по колено, мохнатое существо.
Оно увидело, что я его заметил, и робко помахало лапкой, приветствуя меня.
Вот тут я, второй раз за этот день и четвертый за всю жизнь, потерял сознание. Потому как живой человек, и у меня тоже есть нервы.
Глава третья
В себя пришел от того, что на мое лицо кто-то брызгал холодную воду. Мало того — этот кто-то был не один, поскольку брызганье сопровождалось беседой.
— Вот ты в своем уме? — выговаривал один собеседник другому. — Кто же так делает? А если бы он помер от страха? Тут о таких, как ты и я, забыли все давно.
— Да быть того не может? — изумленно сказал второй. — Но ладно я, про меня и раньше особо никто не ведал, но ты-то? Не может быть!
— Может, — сурово сказал первый. — Хотя с моим племенем все еще хуже, честное слово, лучше бы уж просто забыли. Про нас теперь в книжках пишут, вот какая штука.
— Чего ж плохого? — снова удивился второй. — Книжка — это хорошо. В них, поди, абы про кого не напишут. Уважительно это.
— Кабы, кабы, — вздохнул его собеседник. — Книжки-то те — небывальщины. И мы, стало быть, тоже она и есть, небывальщина. Как нынче говорят — литературные персонажи. По книжкам тем выходит, что выдумали нас, ровно и не жили мы никогда. Мы есть — но нас нет. Вот так-то.
Мне стало жутко интересно посмотреть на то, какой именно литературный персонаж на меня воду брызгает. Судя по голосу, это не Наташа Ростова и не леди Гленарван. Тогда кто? И что этот выходец из книги делает на моей кухне?
Я открыл глаза и увидел некое странноватое существо, более всего похожее на гнома из старого диснеевского мультфильма, разве только что лицо у него было не румяное, а вовсе наоборот — приятно-коричневого цвета, как осенний желудь. И одежда отличалась от гномьей, никаких пестрых кафтанчиков. Его наряд, скорее, напоминал рабочий комбинезон. Кстати — росточком это существо тоже было невелико, немногим выше мохнатой чуды-юды, что я видел в коридоре.
Увидев, что я очухался, оно махнуло короткопалыми пальцами, охнуло, лупнуло круглыми глазами-плошками, и с невероятной скоростью бросилось к холодильнику, где непостижимым образом ввинтилось в щель между вышеназванным предметом кухонной обстановки и стеной. Я бы в эту щель максимум ладонь просунул. Как ему это удалось?
— Бывай! — запоздало крикнул шустрику вслед его собеседник, заметил, что я перевел на него свой взгляд, и замолчал, виновато уставившись в пол.
— А это кто был? — решил сразу пояснить ситуацию я. Ну перед тем, как позвонить в соответствующую медицинскую службу. В конце концов, надо быть честным с собой. Когда видишь ведьм с черными ножами, мохнатых коротышей и существ, которые пролезают туда, куда руку не впихнешь, это значит только одно — протекла у тебя крыша.
Но и любопытство никто не отменял.
Кстати — как только я смирился с мыслью, что у меня, возможно, все плохо с головой, то как-то сразу успокоился.
— Это? — вытянуло в сторону холодильника мохнатую лапку второе существо, то, которое не подумало сбегать. — Это домовой был местный, Вавилой его кличут. Вавилой Силычем, стало быть. Душевный он у тебя. Другой-то меня мог бы и взашей, с полным правом, а этот с обхождением подошел. Уважительно.
— А почему взашей? — я прислонился спиной к стене и вытер лицо от воды.
— Так дом-то его, — даже как-то удивился моей непонятливости мохнатик. — Он в нем за порядком смотрит, он тут всему голова. А тут я такой: «Здрасьте вам, приехал жить». Оно ему надо? Легче меня шугануть, чем оставить, без всяких разговоров. Наши бы так и поступили. А Вавила Силыч вот, поговорил, вник в беды. Нет, хороший у тебя домовой, хороший.
Мохнатик договорил, махая лапками, поклонился холодильнику и полез на табурет, как видно, уставши стоять. Табурет был значительно выше моего собеседника, потому процесс вскарабкивания был непрост, и выглядел при этом достаточно комично. Я бы сказал — по-мультипликационному комично.
Был он чем-то похож на неведомую плюшевую игрушку, одно время такие было модно дарить девушкам. Повертишь в руках — медвежонок — не медвежонок, заяц — не заяц, что-то непонятное и беспредметное, но уютное и милое. Вот и тут то же самое — что за существо неясно, но выглядит не пугающе, скорее — забавно, как мишка-коала. Да он чем-то на него и похож — весь зарос бурым волосом, мордочку толком не разглядишь, знай только из шерсти на ней две пуговки глаз поблескивают.
— Вопросов стало значительно больше, — поведал я ему, дождавшись, когда он влезет на табурет и разместится на нем.
— Так ты спрашивай, хозяин, — бодро посоветовал мне мохнатик. — Я про что смогу — про то отвечу. Без утайки, не сомневайся. А как по-другому? Я теперь при тебе буду состоять, если не прогонишь. Ну или не помрешь.
— Славная перспектива, — порадовался я услышанному. — Бодрит. Начнем сначала.
— Начнем, — поддержал
