История об игроках и играх - Кира Вольцик

— А как же наполеоновские планы? — не поверила я. — Неужели вы не ставили перед собой задачу заработать все деньги на планете?

Артем рассмеялся. Его смех не сочетался с его голосом. Тембр мне не очень нравился, казался сипловатым, а вот смех пришелся по сердцу: мелодичный, не высокий и не громкий. У редкого человека встречается красивый смех.

— Мне это неинтересно, — сказал он, отсмеявшись. — Меня привлекают новые возможности и решения. Вы азартный человек?

Я пожала плечами. Мне не доводилось играть в казино. Карты в нашей семье не жаловали, брат и отец предпочитали проводить время за шахматами. Впрочем, один мой старый знакомый нежно любил покер, а мне до поры до времени не удавалось его обыграть. Зато потом у меня не получалось сделать так, чтобы он остался в выигрыше.

— А я очень азартный, — признался Артем. — Я уверен, что вся наша жизнь — интересная игра и прожить без риска — невозможно. «Апер» — это всего лишь очередной этап моей личной игры, который позволяет мне поддерживать определенный уровень дохода и делает жизнь увлекательнее.

Он говорил достаточно банальные фразы, все их мне доводилось слышать раньше от разных людей, но в отличие от других моих знакомых, он искренне верил в свои слова. На секунду я ощутила, как он мыслит категориями игры и как путается в категориях реальности… Он продолжал говорить, но я его уже не слышала, пораженная своей возможностью ощутить мир через его восприятие.

Я отвернулась от Артема, надеясь вернуться в свое мироощущение. Девушка сидела позади брюнета, погруженная в свои мысли, и вертела в руках красную фишку. Точно такие же алые кругляшки пластика были на заснувших людях.

— Откуда это у вас? — спросила девушку я, перебивая Ермакова на полуслове.

— Фишка? — девушка удивилась моему вопросу. — Артем подарил как талисман, когда я только начала у него работать. Обычно она висит у меня на браслете.

— У нас такая традиция, — пояснил Ермаков. — Я предлагаю всем новичкам сыграть со мной в рулетку. И дарю фишки на память. Мне кажется, это забавно.

— Вы берете на работу только тех, кто выигрывает? — быстро спросила я, было странно слышать свою идею в чужих устах.

— Я беру на работу только тех, кто любит играть, — поправил меня Артем, — Вы молоды и пока не понимаете, что сама игра может быть интереснее и приятнее выигрыша, когда-нибудь мы поспорим об этом.

— Не сомневаюсь, — усмехнулась я, последние пару минут меня не покидало ощущение, будто допрос мне не удается.

— Мне придется вас покинуть, — Артем встал со стула и вежливо мне кивнул на прощание. — На все вопросы вам ответит Ульяна, она в курсе событий. Прошу вас, берегите мою помощницу, у нее скоро свадьба. Хотелось бы, чтобы она смогла дожить до торжества.

— Лично прослежу за ее безопасностью, — усмехнулась я, представляя, как сачком для бабочек ловлю неизвестную магию и закрываю девушку своей грудью от таинственного колдуна.

— Вам кто-нибудь говорил, что вы слишком громко думаете? — Ермаков обернулся в двери, и я снова увидела смешинки в его глазах.

Ульяна наблюдала за нами не без интереса. Когда она смотрела на начальника, ее взгляд смягчался. Чувствовалось, что она часто заботится о нем в быту. Меня она окинула изучающим взглядом в самом начале знакомства, после лишь изредка заглядывала в глаза, когда мы с Артемом начинали говорить слишком оживленно. Ульяна сидела изумительно правильно, я снова мысленно похвалила ее от лица наших педагогов по этикету. Они бы оценили и правильную осанку, и аккуратно скрещенные в щиколотках ноги, и руки, спокойно лежащие на коленях. К ее губам словно приклеилась полуулыбка, однако глаза смотрели устало и печально. Несоответствие эмоций не отпугивало, а завораживало. Из всех, с кем я общалась ранее, я замечала подобную особенность только за Мефистофелем.

— Софья, я хочу Вам признаться, — тихо сказала она. — Мне страшно.

— Почему? Вам угрожают? — насторожилась я.

— Нет, просто предчувствие, — Ульяна опустила взгляд. — Я не должна была сюда ехать, но на моей кандидатуре настояли. Мы вообще не собирались участвовать в тендере, Артема попросили, и он просто не смог отказать. Мы не хотели тратить время и силы… Вы, скорее всего, не знаете, сейчас в столице проходит серьезный этап тендера на проведение очень крупных соревнований, все наши силы брошены туда… И мне просто страшно. Обычно этого достаточно, чтобы я отказалась что-то делать. Интуиция редко меня подводит.

Дверь распахнулась, оборвав сбивчивый рассказ девушки на полуслове. На пороге кабинета стоял генерал с огромным подносом, нагруженным чашками и вазочками с пирожными и печеньем.

— Артем Петрович уже ушел? — спросил он, поставив на стол чашки.

— Как видите, — я постаралась тепло ему улыбнуться, получилось плохо.

— Яночка, Вас все устраивает? Может быть, вы считаете, что нужно сменить состав группы? Вам, наверняка, уже сообщили, о Мефистофеле, и, если вам некомфортно…

— Мне комфортно, — сухо ответила Ульяна. — И я считаю Мефистофеля одним из лучших специалистов в своей области, потому мне будет спокойнее, если он займется делом, в котором фигурируют работники нашей фирмы.

— Но я знаю, что в юности…

— Это было так давно, что сложно поверить. Порой люди сильно преувеличивают значимость того, кто первым окажется в спальне, воруя девичьи сновидения, — голос Ульяны звучал ровно и доброжелательно, а улыбка в уголках ее рта обозначилась чуть сильнее.

Главный наставник кивнул. Никогда раньше ни один человек не вызывал у меня столько отрицательных эмоций, причину которых я не могла объяснить логически. Его стоило поздравить с рекордом. Он постоял еще пару минут в дверях, попытался что-то сказать, но, не выдавив из себя ничего толкового, вышел.

— Откровенность за откровенность. Я не знаю, что у вас спрашивать, — призналась я.

Мы обе молчали. Я придирчиво выбирала себе пирожное.

— Вы очень похожи на своего брата, когда думаете о чем-то, — тепло улыбнулась Ульяна, огонек радости рассеял тоску в ее взгляде. — У вас одинаковая манера прикусывать нижнюю губу и наклонять голову.

— Вы знакомы? — поразилась я.

— Я считаю Сережу своим близким другом, — ответила девушка.

— А Мефистофеля?

— Нам доводилось сталкиваться прежде, — глаза Ульяны вновь потухли.

Я хотела ей сказать, что они тоже похожи чем-то сложноуловимым: выражением глаз, манерой двигаться. Только у Ульяны движения были на свой, мягкий, женский манер. Жесты же напарника казались более расхлябанными и расслабленными. Даже глаза у них были одного цвета — голубого. Только у Мефистофеля они казались прозрачными и бесцветными, а у