Книга судеб - Александр Харламов
Заславский повернулся к жене. Под воздействием успоительного та заснула. Ее незачем впутывать во всю эту историю, искренне верующая с некоторых пор, она решит, что он продал душу самому дьяволу и будет, наверное права, потому что от этого неизвестного спасителя отчетливо попахивает серой.
– Вячеслав Сергеевич, мы выезжаем!– охранник Влад застыл на пороге, одетый во все черное, ради маскировки. На шее у него болтался, сделанный незнакомцем амулет. Какой-то пузырек с непонятной вонючей жидкостью, закрытый плотной крышкой, которую надо выпить перед поиском призраков.
– Постарайтесь уж, ребят,– грустно обернулся он к Владу.
– Не подведем!– браво отчеканил бывший лейтенант морской пехоты и исчез за дверью.
Театральный институт их последний шанс. А уж душу гимназистки опытные ребята разговорить сумеют. Заславский взял в свою руку ладошку дочери и закрыл глаза, пытаясь подремать. Последнее время это сделать удавалось только здесь, рядом с Кирой.
ГЛАВА 5
Я не заметил Светланы, плачущей на пешеходной дорожке. Мы с Красовской вышли из другого выхода под легкий пушистый снежок в районе Академика Павлова. Яна закуталась в легкую куртку, будто синтипон мог спасти от мороза, покусывающего щеки и нос.
– Театральный у нас…– задумчиво почесал голову я.
– На площади Конституции, прямо у входа в метро. Так что надо брать такси,– она взмахнула рукой и тут же к нам на обочину съехала потертая вишневая “девятка”. После небольших торгов, водитель за сотню согласился нас доставить в центр города. В машине мы старались избегать разговоров о предстоящем деле, боясь, что не знакомый человек примет нас за сумасшедших. Янка весело болтала с шофером о погоде и политике, а , сидя сзади, рассмаривал предновогодний город, украшенный россыпью гирлянд и цветных фонариков, кажушийся в этом разноцветном обрамлении по-настоящему волшебным, будто вырванный из сказки. Снег повалил огромными пушистыми хлопьями, скозь которые с трудом можно было различить спешащих по своим делам харьковчан, прячущих лица в высокие воротники пальто и плотно намотанные вязанные шарфы.
Мир внутри этой снежной сказки начал внезапно меняться. Я проморгался, не веря своим глазам, и уже хотел отчаянно вскрикнуть, но вовремя спохватился, боясь водителя, широкую спину которого я видел за низким сиденьем. А на улице творилось что-то невообразимое. Сквозь снежную пелену вместо дорогих сопрткаров и могучих джипов на Московском проспекте начали появляться двуколки с запряженными в них лошадьми, кареты, украшенные золотыми позументами и люди, совсем непохожие на нынешних харьковчан. Они шли по мощенным тротуарам, вежливо раскланиваясь друг с другом, женщины носили теплые капора, мужчины цилиндры и драповые пальто. Газетчик-мальчишка что-то отчаянно выкрикивал, рекламируя на свой манер новый номер своей газеты. Бородатый дворник в засаленном переднике лениво мел снег настоящей метлой, а уличные фонари коптили керосиновым пламенем.
– Дворкин!– раздался голос откуда-то издалека. – Мы приехали, Саша!– рукав затеребили, и я, словно вырвавшись из плена этой сказки, очнулся. Красовская стояла надо мной перед открытой дверью “девятки” и тянула за рукав пуховика, извиняющимся голосом поясняя водителю, что я с суточной смены и очень устал.
– Это что такое было?– зашипела она мне, когда такси, взвизгнув колесами исчезло за поворотом, и мы остались одни. – Ты что заснул?
– Я не знаю, что это было,– потер я глаза, пытаясь привести свой мозг в порядок,– что-то сродни наваждению. Я любовался зимним городом, пошел снег, а потом я увидел другой Харьков…
– Что значит другой?– изумилась Яна.
– Старый…похожий на город Вышицкого, только зимой. Дамы и господа…кареты и дворник…
– Ты точно здоров?– со сомнением покосилась на меня журналистка, скривив полные губы.
– Это спрашивает меня женщина, согласившаяся со мной ловить призрака в здании театрального института?– съязвил я, и Красовская умолкла.
– Ты прав…– согласилась она.– Звучит по меньшей мере странно.
Я огляделся. Мы стояли напротив одного из красивейших зданий Харькова. Арочные вытянутые окна с декоративными, украшенными гипсовой лепниной, балкончиками. Тяжелые дубовые двери, небольшая лестница, ведущая на первый этаж, где располагались несколько магазинов и вход в сам институт. Почти все окна были темны, лишь в левом крыле тускло светилась одинокая лампа. Видимо, какая-то запозднившаяся группа репетирует.
В длинном вытянутом фойе на вахте сидел мужчина, наряженный в форму какой-то охранной фирмочки, которых развелось в последнее время множество. Он был седовлас и солиден, словно списанный с портрета какого-то барина девятнадцатого века. Он оторвался от какой-то книжки, подняв на нас глаза из-за высокой тумбы регистрации, громко спросил хорошо поставленным голосом, эхом отозвавшимся в гулком фойе:
– Я вас слушаю, молодые люди…
– Газета “Вечерний Харьков”,– Красовская ткнула ему под нос свое служебное удостоверение,– мы пишем статью о загагадочных и мистических местах нашего города,– начала она,– ходят слухи, что в театральном вузе живет …или…правильнее сказать является призрак некой гимназистки…
Она нарочно сделала паузу, чтобы вахтер сам мог, как можно больше рассказать про привидение. А это, кажется, старику и было нужно. Он откашлялся, бросив короткий взгляд в зеркало, стоящего на его столике, пригладил рукой волосы.
– Конечно, я знаком с этой историей…– начал он, пытливо вглядываясь в нас с Янкой.– Многие студенты болтают, что видели тут некую тень серого цвета, летающую по коридорам. Часто она появляется после полуночи…
– Полуночи?– с сомнением нахмурился я.– Какие же студенты задерживаются в вузе после полуночи?
– Это не простой институт, молодой человек!– назидательно погрозил мне пальцем вахтер.– Это храм, храм искусства и творчества! Многие наши студенты люди не от мира сего…Они репетируют ночами и искренне любят свою профессию.
– Очень интересно,– согласилась Красовская,– а не могли бы посмотреть то место, где чаще всего появляется призрак? Сфотографировать? Для газеты…
– Боюсь, что нет, милая дама,– нахмурился вахтер,– без разрешения ректора никто постороний не имеет право входить в вуз. Вот завтра утречком приходите. Напишите честь по чести заявление, получите разрешение на съемку и милости просим, а пока нет!
Мужчина солидно скрестил руки на груди, театрально повернув голову чуть на сторону. Видимо, в его понимании эта поза выглядела непроклонной и солидной.
– И все же…– аккуратно настояла на своем Янка. – У нас завтра сдача нового номера. Статья должна быть…
Она вытащила из сумочки небольшой кошелек красного цвета и положила его на стойку вахты, подмигнув охраннику.
– Нам очень нужна ваша помощь…Мы вас отблагодарим и обещаем место на развороте нашей газеты,– торопливо добавила она, видя, что
